Стихи Дениса Давыдова

Я на чердак переселился: Жить выше, кажется, нельзя! С швейцаром, с кучером простился, И повара лишился я.

Если б боги милосердия Были боги справедливости, Если б ты лишилась прелестей, Нарушая обещания, — Я

Счастливый Зайцевский, поэт и герой! Позволь хлебопашцу-гусару Пожать тебе руку солдатской рукой И в

Люблю тебя, как сабли лоск, Когда, приосенясь фуражкой, С виноточивою баклажкой Идешь в бивачный мой киоск!

Меринос собакой стал, — Он нахальствует не к роже, Он сейчас народ прохожий Затолкал и забодал.

Унеслись невозвратимые Дни тревог и милых бурь, И мечты мои любимые, И небес моих лазурь. …………………… Не

Под вечерок Хрунов из кабачка Совы, Бог ведает куда, по стенке пробирался; Шел, шел и рухнулся.

Вы хотите, чтоб стихами Я опять заговорил, Но чтоб новыми стезями Верх Парнаса находил: Чтобы славил

Да, мы несем едино бремя, Мы стада одного — но жребий мне иной: Вас всех назначили на племя, Меня — пустили на убой.

О пощади! — Зачем волшебство ласк и слов, Зачем сей взгляд, зачем сей вздох глубокий Зачем скользит небрежно

Гонители, он — ваш! Вам плески и хвала! Терзайте клеветой его дела земные, Но не сорвать венка вам с

О милый друг, оставь угадывать других Предмет, сомнительный для них, Тех песней пламенных, в которых

Песня Я люблю кровавый бой, Я рожден для службы царской! Сабля, водка, конь гусарской, С вами век мне золотой!

Поведай подвиги усатого героя, О муза, расскажи, как Кульнев воевал, Как он среди снегов в рубашке кочевал

Я не поэт, я — партизан, казак, Я иногда бывал на Пинде, но наскоком И беззаботно, кое-как, Раскидывал

В ужасах войны кровавой Я опасности искал, Я горел бессмертной славой, Разрушением дышал; И в безумстве

Так правосудная Россия награждает! О зависть, содрогнись, сколь бренен твой оплот! Пожарский оживает

Все тихо! и заря багряною стопой По синеве небес безмолвно пробежала… И мгла, что гор хребты и рощи покрывала

Где друзья минувших лет, Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые? Деды!

«Нет, братцы, нет: полусолдат Тот, у кого есть печь с лежанкой, Жена, полдюжины ребят, Да щи, да чарка

Умолкнул бой. Ночная тень Москвы окpестность покpывает; Вдали Кутузова куpень Один, как звездочка, свеpкает.

Вошла — как Психея, томна и стыдлива, Как юная пери, стройна и красива… И шепот восторга бежит по устам

Он с цветочка на цветок, С стебелька на стебелек Мотыльком перелетает; Но сколь рок его суров: Все растенья

Два раза я вам руку жал; Два раза молча вы любовию вздохнули… И девственный огонь ланиты пробежал, И

Любезная моя Аглая, Я вижу ангела в тебе, Который, с неба прилетая С венцом блаженства на главе, Принес

О, кто, скажи ты мне, кто ты, Виновница моей мучительной мечты? Скажи мне, кто же ты?- Мой ангел ли хранитель

Басня Дочь юная весны младой, Румяна Роза расцветала И утреннею красотой Сердца невольно привлекала.

Толстой[1] молчит! — неужто пьян? Неужто вновь закуролесил? Нет, мой любезный грубиян Туза бы Дризену отвесил.

Где Клии взять перо писать его дела? У Славы из крыла.

Пусть бога-мстителя могучая рука На теме острых скал, под вечными снегами, За ребра прикует чугунными

В дни былые сорванец, Весельчак и веселитель, А теперь Москвы строитель, И сенатор, и делец, О мой давний

Что она?- Порыв, смятенье, И холодность, и восторг, И отпор, и увлеченье, Смех и слезы, черт и бог, Пыл

Давно ли, речка голубая, Давно ли, ласковой волной Мой челн привольно колыхая, Владела ты, источник рая

Ахтырские гусары, О храбрые друзья! Простите! — на удары И бранные пожары Ходить не буду я!

Нет, кажется, тебе не суждено Сразить врага: твой враг — детина чудный, В нем совесть спит спокойно

О ты, смущенная присутствием моим, Спокойся: я бегу в пределы отдаленны! Пусть избранный тобой вкушает

Бурцов, ёра, забияка, Собутыльник дорогой! Ради бога и… арака Посети домишко мой! В нем нет нищих у порогу

Не пробуждай, не пробуждай Моих безумств и исступлений, И мимолетных сновидений Не возвращай, не возвращай!

За правду колкую, за истину святую, За сих врагов царей, — деспот Вельможу осудил: главу его седую Велел

Сижу на берегу потока, Бор дремлет в сумраке; все спит вокруг, а я Сижу на берегу — и мыслию далеко

Сегодня вечером увижусь я с тобою, Сегодня вечером решится жребий мой, Сегодня получу желаемое мною —

Остра твоя, конечно, шутка, Но мне прискорбно видеть в ней Не счастье твоего рассудка, А счастье памяти твоей.

Вечерний звон, вечерний звон,- Как много дум наводит он! Не тот, что на закате дня Гудит в стенах монастыря

Был век бурный, дивный век, Громкий, величавый; Был огромный человек, Расточитель славы: То был век богатырей!

— Кто столько мог тебя, мой друг, развеселить? От смеха ты почти не можешь говорить. Какие радости твой

Томительный, палящий день Сгорел; полупрозрачна тень Немого сумрака приосеняла дали. Зарницы бегали за

Когда я повстречал красавицу мою, Которую любил, которую люблю, Чьей власти избежать я льстил себя обманом

Нет! полно пробегать с улыбкою любви Перстами легкими цевницу золотую: Пускай другой поет и радости свои

Напрасно думаете вы, Чтобы гусар, питомец славы, Любил лишь только бой кровавый И был отступником любви.

Я помню — глубоко, Глубоко мой взор, Как луч, проникал и рощи, и бор, И степь обнимал широко, широко…