Стихи Дениса Давыдова

Что она?- Порыв, смятенье, И холодность, и восторг, И отпор, и увлеченье, Смех и слезы, черт и бог, Пыл

Ахтырские гусары, О храбрые друзья! Простите! — на удары И бранные пожары Ходить не буду я!

О ты, смущенная присутствием моим, Спокойся: я бегу в пределы отдаленны! Пусть избранный тобой вкушает

Я на чердак переселился: Жить выше, кажется, нельзя! С швейцаром, с кучером простился, И повара лишился я.

Счастливый Зайцевский, поэт и герой! Позволь хлебопашцу-гусару Пожать тебе руку солдатской рукой И в

Меринос собакой стал, — Он нахальствует не к роже, Он сейчас народ прохожий Затолкал и забодал.

Кто знает нашу богомолку, Тот с ней узнал наедине, Что взор плутовки втихомолку Поет акафист сатане.

Море воет, море стонет, И во мраке, одинок, Поглощен волною, тонет Мой заносчивый челнок. Но, счастливец

Брызни искрами из плена, Радость, жизнь донских холмов! Окропи, моя любовь, Черный ус мой белой пеной!

Не пробуждай, не пробуждай Моих безумств и исступлений, И мимолетных сновидений Не возвращай, не возвращай!

Сижу на берегу потока, Бор дремлет в сумраке; все спит вокруг, а я Сижу на берегу — и мыслию далеко

Остра твоя, конечно, шутка, Но мне прискорбно видеть в ней Не счастье твоего рассудка, А счастье памяти твоей.

Под вечерок Хрунов из кабачка Совы, Бог ведает куда, по стенке пробирался; Шел, шел и рухнулся.

Да, мы несем едино бремя, Мы стада одного — но жребий мне иной: Вас всех назначили на племя, Меня — пустили на убой.

Гонители, он — ваш! Вам плески и хвала! Терзайте клеветой его дела земные, Но не сорвать венка вам с

Бывали ль вы в стране чудес, Где жертвой грозного веленья, В глуши земного заточенья Живет изгнанница небес?

Я вас люблю так, как любить вас должно: Наперекор судьбы и сплетней городских, Наперекор, быть может

Мы оба в дальний путь летим, товарищ мой, Туда, где бой кипит, где русский штык бушует, Но о тебе любовь

Был век бурный, дивный век, Громкий, величавый; Был огромный человек, Расточитель славы: То был век богатырей!

Томительный, палящий день Сгорел; полупрозрачна тень Немого сумрака приосеняла дали. Зарницы бегали за

Нет! полно пробегать с улыбкою любви Перстами легкими цевницу золотую: Пускай другой поет и радости свои

Песня Я люблю кровавый бой, Я рожден для службы царской! Сабля, водка, конь гусарской, С вами век мне золотой!

Я не поэт, я — партизан, казак, Я иногда бывал на Пинде, но наскоком И беззаботно, кое-как, Раскидывал

Так правосудная Россия награждает! О зависть, содрогнись, сколь бренен твой оплот! Пожарский оживает

Анакреонтическая ода Мы недавно от печали, Лиза, я да Купидон, По бокалу осушали И просили Мудрость вон.

О юности моей гостеприимный кров! О колыбель надежд и грез честолюбивых! О кто, кто из твоих сынов Зрел

Что пользы мне в твоем совете, Когда я съединил и пламенно люблю Весь Божий мир в одном предмете, В едином

Я помню — глубоко, Глубоко мой взор, Как луч, проникал и рощи, и бор, И степь обнимал широко, широко…

Гераков! прочитал твое я сочиненье, Оно утешило мое уединенье; Я несколько часов им душу восхищал: Приятно

Под камнем сим лежит Мосальский[1] тощий: Он весь был в немощи — теперь попал он в мощи. [1]Князь Кольцов-Мосальский А.

Где друзья минувших лет, Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые? Деды!

Умолкнул бой. Ночная тень Москвы окpестность покpывает; Вдали Кутузова куpень Один, как звездочка, свеpкает.

Он с цветочка на цветок, С стебелька на стебелек Мотыльком перелетает; Но сколь рок его суров: Все растенья

Элегия Умолкшие холмы, дол некогда кровавый! Отдайте мне ваш день, день вековечной славы, И шум оружия

Листок иссохший, одинокой, Пролетный гость степи широкой, Куда твой путь, голубчик мой?- «Как знать мне!

Возьмите меч — я недостоин брани! Сорвите лавр с чела — он страстью помрачен! О боги Пафоса, окуйте мощны

Пастушка Лиза, потеряв Вчера свою овечку, Грустила и эху говорила Свою печаль, что эхо повторило: «О

Кипит поток в дубраве шумной И мчится скачущей волной, И катит в ярости безумной Песок и камень вековой.

Прошла борьба моих страстей, Болезнь души моей мятежной, И призрак пламенных ночей Неотразимый, неизбежный

Любезная моя Аглая, Я вижу ангела в тебе, Который, с неба прилетая С венцом блаженства на главе, Принес

Басня Дочь юная весны младой, Румяна Роза расцветала И утреннею красотой Сердца невольно привлекала.

Где Клии взять перо писать его дела? У Славы из крыла.

Я люблю тебя, без ума люблю! О тебе одной думы думаю, При тебе одной сердце чувствую, Моя милая, моя душечка.

Как интересна наша Маша! Как исстрадалася по Мише! Но отчего же ехать к Маше Так медлит долговязый Миша?

«О ты, убивший жизнь в ученом кабинете, Скажи мне: сколько чуд считается на свете?» — «Семь».

А кто он?— Француз, германец, Франт, философ, скряга, мот, То шалив, как ярый кот, То труслив, как робкий заяц;

Тебе легко — ты весела, Ты радостна, как утро мая, — Ты резвишься, не вспоминая, Какую клятву мне дала!

В тебе, в тебе одной природа, не искусство, Ум обольстительный с душевной простотой, Веселость резвая

В дни былые сорванец, Весельчак и веселитель, А теперь Москвы строитель, И сенатор, и делец, О мой давний

Давно ли, речка голубая, Давно ли, ласковой волной Мой челн привольно колыхая, Владела ты, источник рая