Стихи Дмитрия Мережковского
Не плачь о неземной отчизне, И помни,- более того, Что есть в твоей мгновенной жизни, Не будет в смерти ничего.
Далеких стад унылое мычанье, И близкий шорох свежего листа… Потом опять — глубокое молчанье… Родимые
И снилось мне: заря туманная, В полях густеющая мгла, И сосен кровь благоуханная — Светлотекущая смола.
Глядим, глядим все в ту же сторону, За мшистый дол, за топкий лес. Вослед прокаркавшему ворону, На край
Из Бодлэра Голубка моя, Умчимся в края, Где всё, как и ты, совершенство, И будем мы там Делить пополам
Печальный мертвый сумрак Наполнил комнату: теперь она похожа На мрачную, холодную могилу… Я заглянул
Мы любим и любви не ценим, И жаждем оба новизны, Но мы друг другу не изменим, Мгновенной прихотью полны.
Страшней, чем горе, эта скука. Где ты, последний терн венца, Освобождающая мука Давно желанного конца?
Ищи во мне не радости мгновенной. Люби меня не для себя одной; Как Беатриче образ вдохновенный, Ты к
(Читано на литературном вечере в память С. Я. Надсона) Поэты на Руси не любят долго жить: Они проносятся
Отцы и дети, в играх шумных Все истощили вы до дна, Не берегли в пирах безумных Вы драгоценного вина.
Милый друг, я тебе рассказать не могу, Что за пламень сжигает мне грудь: Запеклись мои губы, дышать тяжело
Жить ли мне, забыв свои страданья, Горечь слез, сомнений и забот, Как цветок, без проблеска сознанья
И хочу, но не в силах любить я людей: Я чужой среди них; сердцу ближе друзей — Звезды, небо, холодная
Надежды нет и нет боязни. Наполнен кубок через край. Твое прощенье — хуже казни, Судьба. Казни меня, прощай.
Давно ль желанный мир я звал к себе, тоскуя, Любил и проклинал любви святую власть, Давно ли из цепей
По дебрям усталый брожу я в тоске, Рыдает печальная осень; Но вот огонек засиял вдалеке Меж диких, нахмуренных сосен.
В небе, зелёном, как лёд, Вешние зори печальней. Голос ли милый зовет? Плачет ли колокол дальний?
И опять слепой надежде Люди сердце отдают. Соловьи в лесах, как прежде, В ночи белые поют. И опять четы
Как наполняет храм благоуханье Сожженных смол, Так вересков наполнило дыханье Вечерний дол, И сладостно
С тобой, моя печаль, мы старые друзья: Бывало, дверь на ключ ревниво запирая, Приходишь ты ко мне, задумчиво-немая
Под землею слышен ропот, Тихий шелест, шорох, шепот. Слышен в небе трубный глас: — Брат, вставай же
«Христос воскрес», — поют во храме; Но грустно мне… душа молчит: Мир полон кровью и слезами, И этот гимн
Над немым пространством чернозема, Словно уголь, вырезаны в тверди Темных изб подгнившая солома, Старых
Испепелил, Святая Дева, Тебя напрасный Фэбов жар; Был даром божеского гнева Тебе признанья грозный дар.
О если б жить, как вы живете, волны, Свободные, бесстрастие храня, И холодом, и вечным блеском полны!
I Если б капля водяная Думала, как ты, В час урочный упадая С неба на цветы, И она бы говорила: «Не бессмысленная
Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть Тоску и желанья, Уснуть — и не видеть, не думать, не жить, Уйти от сознанья!
Ослепительная снежность, Усыпительная нежность, Безнадежность, безмятежность — И бело, бело, бело.
В аллее нежной и туманной, Шурша осеннею листвой, Дитя букет сбирает странный, С улыбкой жизни молодой…
Широко раскинулся ветвями, Чуждый неба, звуков и лучей, Целый лес кораллов под волнами, В глубине тропических морей.
С потухшим факелом мой гений отлетает, Погас на маяке дрожащий огонек, И сердце без борьбы, без жалоб
Так жизнь ничтожеством страшна, И даже не борьбой, не мукой, А только бесконечной скукой И тихим ужасом
(Из дневника) …В те дни будет такая скорбь, какой не было от начала творения, которое сотворил Бог, даже
Не думала ли ты, что, бледный и безмолвный, Я вновь к тебе приду, как нищий, умолять, Тобой отвергнутый
Кто ты, он или она, Мой сообщник ли таинственный, Мне сестра, или жена, Враг ли мой, иль друг единственный,—
Мы бесконечно одиноки, Богов покинутых жрецы. Грядите, новые пророки! Грядите, вещие певцы, Еще неведомые миру!
Дома и призраки людей — Всё в дымку ровную сливалось, И даже пламя фонарей В тумане мертвом задыхалось.
…Потух мой гнев, безумный, детский гнев: Всё время я себя обманывал напрасно: Я вновь у ног твоих,- и
И вновь, как в первый день созданья, Лазурь небесная тиха, Как будто в мире нет страданья, Как будто
Как от рождения слепой Своими тусклыми очами На солнце смотрит и порой, Облитый теплыми лучами, Лишь
Из Альфреда Мюссэ Ты, бледная звезда, вечернее светило, В дворце лазуревом своем, Как вестница встаешь
Ты ушла, но поздно: Нам не разлюбить. Будем вечно розно, Вечно вместе жить. Как же мне, и зная, Что не
Дремлют полною луной Озаренные поляны. Бродят белые туманы Над болотною травой. Мертвых веток черный
Der du von Himmel bist Goethe[1] Ты, о, неба лучший дар, Все печали исцеляющий,- Чем болезненнее жар
Доброе, злое, ничтожное, славное,- Может быть, это всё пустяки, А самое главное, самое главное То, что
Темнеет. В городе чужом Друг против друга мы сидим, В холодном сумраке ночном, Страдаем оба и молчим.
Есть радость в том, чтоб люди ненавидели, Добро считали злом, И мимо шли, и слез твоих не видели, Назвав
И отдашь голодному душу твою и напитаешь душу страдальца, тогда свет твой взойдет во тьме и мрак твой
Мне будет вечно дорог день, Когда вступил я, Пропилеи, Под вашу мраморную сень, Что пены волн морских