Домой вернувшись из похода,
Устав, отец валился с ног.
Ворча на стылую погоду,
Он бросил во дворе мешок.
— «Волк знает разговор свинцом», —
Сказал с улыбкою отец
И вытряхнул перед крыльцом
Двенадцать маленьких телец.
Уже собравшись на полати,
Услышал он скулящий звук.
Среди холодных мёртвых братьев
Один зашевелился вдруг.
Охотник сухо рассмеялся:
«Щенок щенком, а всё же зверь.
Вот чёрт, живучий оказался,
Куда его девать теперь?».
Спокойно зарядил винтовку,
Но младший сын отвёл ружьё
И, быстро принеся циновку,
Щенка закутывал в неё.
Отец сказал как можно строже
«Сын, волк не пёс, а хищный зверь!
Пока щенок он, только всё же
Он станет волком, уж поверь».
Молчал мальчишка, крепче только
К себе волчонка прижимал.
Во взгляде будущего волка
Вопрос не заданный дрожал.
Отец вздохнул и, отвернувшись,
Взглянул на тёмный небосвод.
Махнул рукой, в сердцах ругнувшись:
«Пускай останется на год».
Волк рос весёлым и игривым,
Семье не причинял хлопот.
И не заметили как мигом
Истёк ему дарёный год.
Прошло три года жизни ладной,
Щенок подрос, заматерел.
И серым зверем став громадным,
Играть уж больше не хотел.
Теперь его манила чаща,
Он убегал, но вновь и вновь
Он приходил: свободы слаще
Была хозяйская любовь.
Не смог уйти к себе подобным,
А в людях вызывал лишь страх.
И чудился огонь недобрый
Им в прежде ласковых глазах.
— «Вот и пришла пора расстаться», —
Отец, нахмурившись, сказал.
— «Ну что, дружок, давай прощаться», —
И волчью шкуру потрепал.
Волк, сердцем чувствуя разлуку,
Всерьёз впервые зарычал.
Отец отдёрнул тут же руку
И головою покачал.
«Сын, волк товарищ ненадёжный,
Он за кусок тебя продаст.
Он зверь свободный, зверь таёжный
И лесу жизнь свою отдаст».
Стоял мальчишка, словно мёртвый,
Стонало сердце, он молчал.
В молчаньи взял рюкзак потёртый
Лишь волк тихонько заворчал.
Он сам отвёл его до леса,
Волк шёл, поджав пушистый хвост.
Пробив туманную завесу
Ударил блеск холодных звёзд.
Беззвучно губы шевельнулись,
Сказав неслышно: «Уходи».
К загривку пальцы прикоснулись,
Толкая в сторону тайги.
И ныло сердце так жестоко,
Глаза слепил искристый снег.
Слеза скатилась одиноко
Из-под прикрытых плотно век.
— «Не плачь, я здесь, с тобой, я рядом!» —
Любимые глаза молчат.
И волк ушёл, послушный взгляду,
Не зная, в чём он виноват.
Однако поутру вернулся,
Лёг на крыльцо, смотря на дверь,
Вздохнув, калачиком свернулся.
Бездомный несвободный зверь.
И заскулил протяжно, глухо,
Не зная, как себя вести.
Отец сказал, собравшись с духом:
«Его придётся увезти».
Сходил поспешно за санями,
Но с той поры с душой не в лад —
Преследовал его ночами
Недоуменный волчий взгляд.
…Волк много дней назад бежал
На стёртых в кровь уставших лапах,
Ведомый сердцем, и мечтал
Вдохнуть родной любимый запах.
Вот и деревня, только пусто
Чернел изломанный плетень
И окна выбитые грустно
Смотрели в серый хмурый день.
Чуть лязгнули клыки, сомкнувшись
Волк, перейдя на мягкий бег,
Рванул к дороге, в след уткнувшись,
Пятная кровью белый снег.
Догнал обоз у кромки леса,
Чужие воины вокруг,
Не чуя собственного веса,
Волк бросился в смертельный круг.
Он убивал, от злости пьяный,
Блеск стали ранил и слепил.
Волк рвался, несмотря на раны,
К тому, которого любил.
Главарь последней стал мишенью.
В его руках клинок сверкнул,
Предсмертным скомканным движеньем
По горлу зверя полоснул.
А волк не понял, что случилось
Мир почему-то красным стал,
Внезапно лапы подкосились
И навзничь он на снег упал.
«Хозяин здесь! Хозяин рядом!»
Он чуял запах и дрожа,
Безумным золотистым взглядом
Искал его, едва дыша.
Упав пред зверем на колени,
Шептал мальчишка невпопад.
Уже предательские тени
Чернили прежде ясный взгляд.
Стучала глухо кровь в висках,
Он плакал, слёзы не скрывая,
В наивных гаснущих глазах
Любовь и преданность читая.
Волк знал, теперь конец разлуке
И легче было боль терпеть.
Он чувствовал родную руку
И мог спокойно умереть.
Смерть ворожила сонным зельем,
Жизнь уходила без помех,
Ложась кровавым ожерельем
На мягкий серебристый мех
Смотря на замершего сына,
С окаменевшим вмиг лицом,
Молчал немолодой мужчина
И чувствовал себя глупцом.