Стихи Эдуарда Асадова

Твердят, что нас вечно смущает бес, А все наши горести и лишения — Это суровая кара небес За всякие прошлые

Воздух синью наливается, Небосвод поднялся выше, Словно кошка выгибается Тучка алая на крыше.

Художники часто разные средства Для экскурса в молодость выбирают: Таланты, творя, воскрешают детство

Шагаем по годам, как по ступеням. Не надо ныть, что тяжек наш подъем. Коль новой вдруг ступеньки не найдем

Она частенько людям говорит, Весьма многозначительно притом, Что хоть Иван Иваныч знаменит, Но ей, увы

Боль свою вы делите с друзьями, Вас сейчас утешить норовят, А его последними словами, Только вы нахмуритесь, бранят.

— Любовь? Ее нет между нами, — Мне строго сказала она. — Хотите, мы будем друзьями, Мне верная дружба нужна.

Он ей восхищенно цветы дарил, Она — с усмешкою принимала. Он о любви ей своей твердил, Она — снисходительно

Живу неспокойно, словно бегом, Спорю, статьи пишу, Читаю, но, поднят каким-то звонком, Куда-то опять

Шагая по парку средь голых кленов Вдоль спящей под белым платком реки, Веселая пара молодоженов Швыряла

Одни называют ее чудачкой И пальцем на лоб — за спиной, тайком. Другие — принцессою и гордячкой, А третьи

То ли с укором, то ли с сожаленьем Звучит твоя задумчивая речь, Неужто впрямь не смог я уберечь Себя

С утра покинув приозерный луг, Летели гуси дикие на юг. А позади за ниткою гусиной Спешил на юг косяк

Солнце и гром отчаянный! Ливень творит такое, Что, того и гляди, нечаянно Всю улицу напрочь смоет!

Умного встретишь — и ум отметишь. А злого — про зло его помнить будешь. Хитрого встретишь — и не приветишь

Почему так гладка у попа жена, А он день и ночь за неё боится? Да всё потому, что попу дана Одна-разъединственная

Ах, как же я в детстве любил поезда, Таинственно-праздничные, зеленые, Веселые, шумные, запыленные, Спешащие

Милую полюбя, Я не играл с ней в прятки: И сердце свое и себя — Все отдал ей без остатка. Но хоть смущена

Мне казалось когда-то, что одиночество — Это словно в степи: ни души вокруг. Одиночество — это недобрый

То ли мы сердцами остываем, То ль забита прозой голова, Только мы все реже вспоминаем Светлые и нежные слова.

Нынче век электроники и скоростей. Нынче людям без знаний и делать нечего. Я горжусь озареньем ума человечьего

Веселье Руси — есть пити. Владимир Мономах Кто твердит, что веселье России есть пити? Не лгите!

Ревет в турбинах мощь былинных рек, Ракеты, кванты, электромышленье… Вокруг меня гудит двадцатый век

Бывает ли в мире любовь сильней Вот этой вот страсти пылкой? Он всею душой был привязан к ней И счастлив

Герой не тот, кто поднял сгоряча Громадный груз или построил дом. В героях нынче тот, кто, не крича

Детей своих рабски порой любя, Мы их превращаем в своих мучителей. Когда же родители любят себя, То дети

Зачем тебе конкурсы красоты? Взгляни на вопрос и мудрей, и шире: Ну кто всех прекраснее в этом мире?

Книга учит и книга воспитывает Только тех, кто читает и впитывает. А у тех, кто по строчкам несется

Льстецы! Не стесняйтесь в любой судьбе До края налить медовую реку. Ведь льстить — это, в общем, сказать

Тот, кто имеет успех, Всегда раздражает всех, А много друзей имеет Тот, кто писать не умеет.

Наступит ли в мире конец света? Не знаю. Но думаю, это ложь. Он с нами всегда — и зимой, и летом У каждого свой.

С грохотом мчится вперед эпоха, Жаркое время — а ну держись! Что хорошо в ней, а что в ней плохо?

Она была слабою до предела, И он опекал ее и любил. Потом, когда робость ей надоела, Она стала сильной

Писание учит: «Прощайте врагов!» Но разве так светлые дни настанут? Ведь если прощать нам своих врагов

При переезде (нет лучше совета), Чтоб быть и покою, и миру, Важно не тихую выбрать квартиру, А тихого

Запомни навек и другим скажи: Хитрость и ложь все равно откроются. Счастья нельзя построить на лжи, Ведь

Средь всяческих хитростей и страстей, Где столько бывает измен порою, Есть, к счастью, немало еще людей

Ах, как мы мало время бережем! Нет, это я не к старшим обращаюсь. Они уж научились. Впрочем, каюсь, —

Ура! Демократии нашей знамя Являет нам новую красоту: Свободы со связанными руками И гласности с крепким

Садясь под вечер дома на крыльцо, Любил в душе грозить он всяким мафиям И смело правду говорил в лицо

Чувства людские неважно измерены, Тут без конца ошибаться можно. Веришь лишь тому, что сто раз проверено

Наверно, так уж повелось от века, В народе говорится иногда, Что где-то есть порой у человека Далекая

Битвы словесной стихла гроза. Полные гнева, супруг и супруга Молча стояли друг против друга, Сузив от

Женщина сказала мне однажды: — Я тебя люблю за то, что ты Не такой, как многие, не каждый, А душевной

Он не страдал, он не ходил за нею. Не объяснялся, кепку теребя… Она сама, однажды, чуть робея Ему сказала

Забыв покой, дела и развлечепья, Пренебрегая солнцем и весной, При каждой нашей встрече мы с тобой, Страдая

Он смеялся сурово и свысока И над тем, как держалась она несмело, И над тем, что курить она не умела

О, как ты щебечешь весело, И как хлопотлива ты: Жакетку на стул повесила, Взялась поливать цветы, С мебели

Пути земли круты и широки. Так было, есть и так навечно будет. Живут на той земле фронтовики — Свалившие

Пускай ничей их не видит взгляд, Но, как на вершине горной, На крыше моей день и ночь стоят Два аиста