Стихи Федерико Гарсиа Лорки
Ты знать не можешь, как тебя люблю я, — ты спишь во мне, спокойно и устало. Среди змеиных отзвуков металла
Август. Персики и цукаты, и в медовой росе покос. Входит солнце в янтарь заката, словно косточка в абрикос.
Встань, подруга моя дорогая! Петухи новый день возвещают. Встань, любимая, снова! Слышишь? Ветер мычит коровой.
Земля и небо, извечный угол (а биссектрисой пусть ветер будет). Дорога и небо, гигантский угол (а биссектрисой
Пора проститься с сердцем однозвучным, с напевом безупречнее алмаза — без вас, боровших северные ветры
Хотела бы песня светом стать, — ее насквозь в темноте пронизали нити из фосфора и луны. Что хочется свету
Над берегом черные луны, и море в агатовом свете. Вдогонку мне плачут мои нерожденные дети.
Красного солнца сосок. Сосок луны голубой. Торс: половина — коралл, а другая серебро с полумглой.
У соловья на крылах влага вечерних рос, капельки пьют луну, свет ее сонных грез. Мрамор фонтана впитал
Поэт просит свою любовь, чтобы она ему написала Любовь глубинная, как смерть, как весны, напрасно жду
В этой книге всю душу я хотел бы оставить. Эта книга со мною на пейзажи смотрела и святые часы прожила.
Ливень ласки и грусти прошумел в захолустье, дрожь вселил на прощанье в садовые листья. Эта почва сырая
Маленькая поэма Бедная бабочка сердце мое, милые дети с лужайки зеленой. Время-паук ее держит в плену
Горька позолота пейзажа. А сердце слушает жадно. И сетовал ветер, окутанный влажной печалью: — Я плоть
В токе враждующей крови над котловиной лесною нож альбасетской работы засеребрился блесною.
Я прянул к телефону, словно к манне небесной среди мертвенного зноя. Пески дышали южною весною, цвел
Море смеется у края лагуны. Пенные зубы, лазурные губы… — Девушка с бронзовой грудью, что ты глядишь с тоскою?
Служанке У реки пляшут вместе топольки. А один, хоть на нем лишь три листочка, пляшет, пляшет впереди.
Сгибаются тонкие ветки под ногами девочки жизни. Сгибаются тонкие ветки. В руках ее белых зеркало света
Я присел отдохнуть в кругу времени. Какое тихое место! В белом кольце покой белый, и летят звезды, и
Есть в дожде откровенье — потаенная нежность. И старинная сладость примиренной дремоты, пробуждается
В тишине закатной напевают дети. Ручей прохладный, источник светлый! Дети Что хранишь ты в дивном веселом сердце?
Не сказал бы. Не сказал бы ни слова. Но в глазах твоих встретил два деревца шалых. Из смеха и света
Наивная баллада I Нынче ночью прошел Сант-Яго по светлым дорожкам неба. Это дети, смеясь, рассказали
Я чувствую, как в жилах у меня, расплавив сердце раскаленной страстью, струится ток багряного огня.
Пейзаж Масличная равнина распахивает веер, запахивает веер. Над порослью масличной склонилось небо низко
Что там во мне таится в такой печальный час? Кто лес мой, золотой и свежий, вырубает? Как в зыбком серебре
I. Город Сомкнулся лес столетний над городком, но сам тот лес столетний растет на дне морском.
Мята, змея, полуночь. Запах, шуршанье, тени. Ветер, земля, сиротство. (Лунные три ступени.)
Мне страшно не вернуться к чудоцветам, твоим глазам живого изваянья. Мне страшно вспоминать перед рассветом
Десять девушек едут Веной. Плачет смерть на груди гуляки. Есть там лес голубиных чучел и заря в антикварном мраке.
Отрывок В долине задремали тени, ключи запели. Увидев зимних сумерек пространность, заснуло сердце.
У неба пепельный цвет, а у деревьев — белый, черные,черные угли — жнивье сгорело. Покрыта засохшей кровью
Цикада! Счастье хмельной от света умереть на постели земной. Ты проведала от полей тайну жизни, завязку
Гвадалквивир струится в тени садов апельсинных. Твои две реки, Гранада, бегут от снегов в долины.
Острая звезда-алмаз, глубину пебес пронзая, вылетела птицей света из неволи мирозданья. Из огромного
Кто скажет теперь, что жил ты на свете? Врывается боль в полумрак озаренный. Два голоса слышу — часы и ветер.
Прощаюсь у края дороги. Угадывая родное, спешил я на плач далекий — а плакали надо мною. Прощаюсь у края дороги.
Песня любая — заводь любви. Звезда голубая — заводь времен, завязь эпох. А заводь крика — чуть слышный вздох.
Как улитка отправилась путешествовать и кого она встретила в пути Воздух тихого утра как-то по-детски
Лола Лола стирает пеленки, волосы подколов. Взгляд ее зелен-зелен, голос ее — лилов. Ах, под оливой была
По лбу моему ты ступаешь. Какое древнее чувство! Зачем мне теперь бумага, перо и мое искусство?
Тень живого великолепья и тень столетий. Тень певуче-зеленая и тень, с землей обрученная. Камень и ветер
Море, ты — Люцифер лазоревых высот, за желанье стать светом свергнутый небосвод. На вечное движенье бедный
И тополя уходят, но след их озерный светел. И тополя уходят, но нам оставляют ветер. И ветер умолкнет
На край небосклона, туманный и скорбный, шла ночь, набухая звездами и тенью. А я, бородатый волшебник
Ночь на пороге. Над наковальнями мрака гулкое лунное пламя. Ночь на пороге. Сумрачный вяз обернулся песней
Безмолвье мирта и мела. И мальвы в травах ковровых. Она левкой вышивает на желтой ткани покрова.
Апельсин и лимоны. Ай, разбилась любовь со звоном. Лимон, апельсины. Ай, у девчонки, у девчонки красивой.
Лунная заводь реки под крутизною размытой. Сонный затон тишины под отголоском-ракитой. И водоем твоих