Стихи Федерико Гарсиа Лорки

Ты знать не можешь, как тебя люблю я, — ты спишь во мне, спокойно и устало. Среди змеиных отзвуков металла

Август. Персики и цукаты, и в медовой росе покос. Входит солнце в янтарь заката, словно косточка в абрикос.

Встань, подруга моя дорогая! Петухи новый день возвещают. Встань, любимая, снова! Слышишь? Ветер мычит коровой.

Отрывок В долине задремали тени, ключи запели. Увидев зимних сумерек пространность, заснуло сердце.

У неба пепельный цвет, а у деревьев — белый, черные,черные угли — жнивье сгорело. Покрыта засохшей кровью

Цикада! Счастье хмельной от света умереть на постели земной. Ты проведала от полей тайну жизни, завязку

Гвадалквивир струится в тени садов апельсинных. Твои две реки, Гранада, бегут от снегов в долины.

Острая звезда-алмаз, глубину пебес пронзая, вылетела птицей света из неволи мирозданья. Из огромного

Кто скажет теперь, что жил ты на свете? Врывается боль в полумрак озаренный. Два голоса слышу — часы и ветер.

Прощаюсь у края дороги. Угадывая родное, спешил я на плач далекий — а плакали надо мною. Прощаюсь у края дороги.

Песня любая — заводь любви. Звезда голубая — заводь времен, завязь эпох. А заводь крика — чуть слышный вздох.

Как улитка отправилась путешествовать и кого она встретила в пути Воздух тихого утра как-то по-детски

Лола Лола стирает пеленки, волосы подколов. Взгляд ее зелен-зелен, голос ее — лилов. Ах, под оливой была

По лбу моему ты ступаешь. Какое древнее чувство! Зачем мне теперь бумага, перо и мое искусство?

Тень живого великолепья и тень столетий. Тень певуче-зеленая и тень, с землей обрученная. Камень и ветер

Море, ты — Люцифер лазоревых высот, за желанье стать светом свергнутый небосвод. На вечное движенье бедный

И тополя уходят, но след их озерный светел. И тополя уходят, но нам оставляют ветер. И ветер умолкнет

На край небосклона, туманный и скорбный, шла ночь, набухая звездами и тенью. А я, бородатый волшебник

Ночь на пороге. Над наковальнями мрака гулкое лунное пламя. Ночь на пороге. Сумрачный вяз обернулся песней

Безмолвье мирта и мела. И мальвы в травах ковровых. Она левкой вышивает на желтой ткани покрова.

Апельсин и лимоны. Ай, разбилась любовь со звоном. Лимон, апельсины. Ай, у девчонки, у девчонки красивой.

Лунная заводь реки под крутизною размытой. Сонный затон тишины под отголоском-ракитой. И водоем твоих

I Лунная вершина, ветер по долинам. (К ней тянусь я взглядом медленным и длинным.) Лунная дорожка, ветер

В роще апельсинной утро настает. Пчелки золотые ищут мед. Где ты, где ты, мед? Я на цветке, вот тут, Исавель.

Потупив взор, но воспаряя мыслью, я брел и брел… И по тропе времен металась жизнь моя, желавшая желаний.

Как больно, что не найду свой стих в неведомых далях страсти, и, на беду, мой мозг чернилами залит!

Деревце, деревцо к засухе зацвело. Девушка к роще масличной шла вечереюшим полем, и обнимал ее ветер

Потухшие звезды усыпали пеплом холодное лоно реки зеленой. Ручей растрепал свои косы, а тайные гнезда

Зал в знаменах Подполковник. Я подполковник жандармерии. Сержант. Так точно! Подполковник. И этого никто

Шепчет вечер: «Я жажду тени!» Молвит месяц: «Звезд ярких жажду!» Жаждет губ хрустальный родник, и вздыхает

Колокол чистозвонный в ритме креста и распятья одевает раннее утро париком из туманов белых и струями

Потемки моей души отступают перед зарею азбук, перед туманом книг и сказанных слов. Потемки моей души!

I Дерево на пригорке зеленым пятном застыло. Пастух идет, пастух проходит. Ветви склонив, оливы дремлют

Над прохладным ручьем сердце мое отдыхало. (Ты заткни воду тенью, паук забвенья!) Сердцу вода родника

Серебряные колокольцы у волов на шее. — Дитя из снега и солнца, куда путь держишь? — Иду нарвать маргариток

По берегу к броду пойдем мы безмолвно взглянуть на подростка, что бросился в волны. Воздушной тропою

Колокол Припев На желтой башне колокол звенит. На желтом ветре звон плывет в зенит. Над желтой башней

Гирлянду роз! Быстрей! Я умираю. Сплетай и пой! Сплетай и плачь над нею! Январь мой ночь от ночи холоднее

Любовь до боли, смерть моя живая, жду весточки — и дни подобны годам. Забыв себя, стою под небосводом

— Ежевика, серая кора, подари мне ягод, будь добра. — В терниях окровавленных ветвь, я люблю тебя. А ты?

— Если ты услышишь: плачет горький олеандр сквозь тишину, что ты сделаешь, любовь моя? — Вздохну.

Малагенья Смерть вошла и ушла из таверны. Черные кони и темные души в ущельях гитары бродят.

I Луна мертва, мертва луна, но воскресит ее весна. И тополя чело овеет ветер с юга. И сердца закрома

Праздничный день мчится на колесах веселья, вперед и назад вертится на карусели. Синяя пасха.

Лучники Дорогами глухими идут они в Севилью. К тебе, Гвадалквивир. Плащи за их плечами — как сломанные крылья.

Загадка гитары Там, где круг перекрестка, шесть подруг танцевали. Три — из плоти, три — из стали.

Солнце село. Как статуи, задумчивы деревья. Хлеб скошен. Тока опустели. Они печальны безмерно.

I Выходят веселые дети из шумной школы, вплетают в апрельский ветер свой смех веселый. Какою свежестью

Мне так страшно рядом с мертвою листвою, страшно рядом с полем, влажным и бесплодным; если я не буду

Где оно, сердце того школьника, чьи глаза первое слово по букварю прочитали? Черная, черная ночь, не