Грустные стихи

Л. В. Лифшицу Я всегда твердил, что судьба — игра. Что зачем нам рыба, раз есть икра. Что готический

Их расстреляли на рассвете Когда еще белела мгла, Там были женщины и дети И эта девочка была.

Шум ливня воскрешает по углам салют мимозы, гаснущей в пыли. И вечер делит сутки пополам, как ножницы

Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра. Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.

Хотя б во сне давай увидимся с тобой. Пусть хоть во сне твой голос зазвучит… В окно — не то дождем, не

Как тяжело ходить среди людей И притворятся непогибшим, И об игре трагической страстей Повествовать еще

Мы снова встретились, и нас везла машина грузовая. Влюбились мы — в который раз. Но ты меня не узнавала.

Был вечер музыки и ласки, Всё в дачном садике цвело. Ему в задумчивые глазки Взглянула мама так светло!

Быть хорошим другом обещался, звезды мне дарил и города. И уехал, и не попрощался. И не возвратится никогда.

Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала – тоже! Прохожий, остановись! Прочти – слепоты

Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит;

Она сидела на полу И груду писем разбирала, И, как остывшую золу, Брала их в руки и бросала.

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит — Летят за днями дни, и каждый час уносит Частичку бытия, а

Я в госпитале мальчика видала. При нём снаряд убил сестру и мать. Ему ж по локоть руки оторвало.

Я пришёл к Рождеству с пустым карманом. Издатель тянет с моим романом. Календарь Москвы заражён Кораном.

Ты мне чужой и не чужой, Родной и не родной, Мой и не мой! Идя к тебе Домой — я «в гости» не скажу, И

О доблестях, о подвигах, о славе Я забывал на горестной земле, Когда твое лицо в простой оправе Перед

Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли.

Сначала в бездну свалился стул, потом — упала кровать, потом — мой стол. Я его столкнул сам.

Предпоследний этаж раньше чувствует тьму, чем окрестный пейзаж; я тебя обниму и закутаю в плащ, потому

Как жаль, что тем, чем стало для меня твоё существование, не стало моё существование для тебя.

Когда умрет ваш лучший друг, То вспомните острей Всего, как он живой идет В один из давних дней.

Мы не от старости умрем,- от старых ран умрем. Так разливай по кружкам ром, трофейный рыжий ром!

Ни тоски, ни любви, ни печали, ни тревоги, ни боли в груди, будто целая жизнь за плечами и всего полчаса впереди.

Осенний вечер так печален; Смежает очи тающий закат… Леса в безмолвии холодном спят Над тусклым золотом прогалин.

Невыразимо грустно, невыразимо больно В поезде удалиться, милое потеряв… Росы зачем на деревьях?

Волосы за висок между пальцев бегут, как волны, наискосок, и не видно губ, оставшихся на берегу, лица

На прения с самим собою ночь убив, глотаешь дым, уже не прочь в набрякшую гортань рукой залезть.

Стою печален на кладбище. Гляжу кругом — обнажено Святое смерти пепелище И степью лишь окружено.

Вот и уходят. Запели вдали Жалобным скрипом ворота. Грустная, грустная нота… Вот и ушли. Мама серёжки

…В Нечерноземье,- согласно прогнозу,- резко уменьшится снежный покров… Днем над столицей местами — грозы.

Я пригвожден к трактирной стойке. Я пьян давно. Мне всё — равно. Вон счастие мое — на тройке В сребристый

Заморозки на почве и облысенье леса, небо серое цвета кровельного железа. Выходя во двор нечётного октября

Мне в письме коротком напиши, Как тебе живётся с Нелюбимой? Как в тоске, почти невыносимой, Стал ты мрачной

Уродился я, бедный недоносок, С глупых лет брожу я сиротою; Недорослем меня бедного женили;

Когда порой воспоминанье Грызет мне сердце в тишине, И отдаленное страданье Как тень опять бежит ко мне

Ваши белые могилки рядом, Ту же песнь поют колокола Двум сердцам, которых жизнь была В зимний день светло

Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, — Если б знали вы, сколько огня, Сколько жизни

Напрочь путь ко мне отрезая, чтоб не видеть и не писать, ты еще пожалеешь, знаю, станешь локти себе кусать.

Но ты забудь меня, мой друг, Забудь меня, как забывают Томительный печальный сон, Когда по утру отлетают

Бывают же люди… Сначала врываются в душу И ты терпеливо стремишься причину послушать… Потом на тебя же

Друг, посмотри, как в равнине небесной Дымные тучки плывут под луной, Видишь, прорезал эфир бестелесный

Одни стихи ему читала, И щеки рделися у ней, И тихо грудь ее дышала: «Приди, жених души моей, Тебя зову

По набережным, где седые деревья По следу Офелий… (Она ожерелья Сняла, — не наряженной же умирать!

Расстались мы; на миг очарованьем, На краткий миг была мне жизнь моя; Словам любви внимать не буду я

Ну что же, можешь покинуть, можешь со мной расстаться,— из моего богатства ничего другой не отдастся.

Мой любимый мне шлет За отказом отказ… Я уж больше не жду — Он все шлет… И болотная зелень идет мимо

Входя будить меня с утра, Кого ты видишь, медсестра? Старик капризный, по привычке Ещё живущий кое-как

Волненьем жизни утомленный, Оставя заблуждений путь, Я сердцем алчу отдохнуть, И близ тебя, мой друг

Чем безнадежнее и строже Года разъединяют нас, Тем сердцу моему дороже, Дитя, с тобой крылатый час.