Стихи Игоря Северянина
Любовь! Россия! Солнце! Пушкин! — Могущественные слова!.. И не от них ли на опушке Нам распускается листва?
Мне удивительный вчера приснился сон: Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока. Лошадка тихо шла.
Любовь явила зренье Иоланте, Когда судьбой ей послан был Бертран. …Я размышляю об одном таланте, Незрячем
Проснулся хутор. Весенний гутор Ворвался в окна… Пробуждены, Запели — юны — У лиры струны, И распустилась
Пойте — пойте, бубенчики ландышей, Пойте — пойте вы мне — О весенней любви, тихо канувшей, О любовной весне;
Я сидел на балконе, против заспанного парка, И смотрел на ограду из подстриженных ветвей. Мимо шел поселянин
Бежит, дрожит на жгучем побережье Волна, полна пленительных былин. Везде песок, на нем следы медвежьи.
Ах, все мне кажется (и отчего бы то? — Ведь ты мне поводов не подаешь…) Что ты изменишь мне, и все, что
«Когда отечество в огне, И нет воды — лей кровь, как воду». Вот что в укор поставить мне Придется вольному
Его стихи — сама стихия. Себе бессмертье предреша, Свершает взлеты огневые Его стихийная душа.
Витает крыльный ветерок Над звездочными васильками, Над лентой палевых дорог, Над голубыми ручейками.
Бывают такие мгновения, Когда тишины и забвения, — Да, лишь тишины и забвения, — И просит, и молит душа…
В деревушке у моря, где фокстротта не танцуют, Где политику гонят из домов своих метлой, Где целуют не
Я в поисках истин по свету езжу, Но всюду лишь похоть, коварство, расчет. И женщина стала почти что вещью
В те дни, отмеченные всходом Медовых наших двух недель, Когда цветы нам пахли медом Затем, что их касался
Да, я люблю тебя, мой Вася, Мой друг, мой истинный собрат, Когда, толпу обананася, Идешь с распятия эстрад!
Сонным вечером жасминовым, под лимонный плеск луны, Повстречалась ты мне, грешница, с белой лилией в
Во имя зорь весны грядущей И вешнего разлива рек Прости обидчика, живущий, Как человека — человек.
Восторгаюсь тобой, молодежь! — Ты всегда, — даже стоя, — идешь, Но идешь постоянно вперед, Где тебя что-то
На нашу дорогу встречать выхожу я тебя, — Но ты не приходишь… А сердце страдает, любя… Я все ожидаю
Ты поехала кататься, сев в голубой кабриолет. Покачивается рессорно твоей судьбой кабриолет.
Германия, не забывайся! Ах, не тебя ли сделал Бисмарк? Ах, не тебя ль Вильгельм Оратор могущественно укрепил?
1 Когда взвуалится фиоль, Офлеря ручеек, Берет Грасильда канифоль, И скрипку, и смычок. Потом идет на
За постом Мартсом, в острых соснах, Над морем высится обрыв Для грезящих и безвопросных В житейской прозе
Ожили снова желанья: Воспоминаний папирус Снова ветреет, как парус, И в бирюзе умиленья Призрак слияния вырос.
Дюма и Верди воедино Слились, как два родных ручья. Блистает солнце. Тает льдина. Чья драма?
Что такое — девичья душа? Это — тайна. Тайна хороша. Я дышу. Дышу я, не дыша. Убаюкай, девичья душа!
Е.Я. Исстражденный, хочу одевить, Замужница, твои черты: Не виденная мною девять Осенних лет, ты — снова ты!
24-го мая 190… г. Мы десять дней живем уже на даче, Я не скажу, чтоб очень был я рад, Но все-таки… У
«Au pays parfume que soleil caresse…» Где ласков луч, в стране благоуханной Я знал под щедрым куполом
Сколько горя, и злобы, и жалости, Если дерзко при встрече кричать — Этих женщин вульгарные шалости И
Искусство или повседневность, — Да, что-нибудь одно из двух: Рык прозы или грез напевность, Искусство
Как хорош сегодня гром утра! Бледно-розовы тона… Как бежит привольно Иматра — Образец для полотна!
Благоухающая вся луною И упояющая соловьем, Она владычествует надо мною — Вервэна, выглотанная живьем
Уже ночело. Я был около Монастыря. Сквозила просека. Окрест отгуживал от колокола. Как вдруг собака
Германский лейтенант с кондитерскою дочкой Приходит на лужок устраивать пикник. И саркастически пчела
Уже в жасминах трелят соловьи, Уже журчат лобзания в жасмине, И фимиамы курятся богине; И пышут вновь
За пустынною станцией Орро, От морской теплоты в стороне, Шелестят шелковисто озера О разверенной старине…
Лунные слезы легких льнущих ко льну сомнамбул. Ласковая лилейность лилий, влюбленных в плен Липких зеленых листьев.
Любовь — беспричинность. Бессмысленность даже, пожалуй. Любить ли за что-нибудь? Любится — вот и люблю.
Маленькая женщина с крупными глазами, Вы во всем случившемся виноваты сами. Разве интересною можно быть
В пронизывающие холода Людских сердец и снежных зим суровых Мы ищем согревающих, здоровых Старинных книг
Кружевеет, розовеет утром лес, Паучок по паутинке вверх полез. Бриллиантится веселая роса. Что за воздух!
Путь конкистадора в горах остер. Цветы романтики на дне нависли. И жемчуга на дне — морские мысли — Трехцветились
Народ оцарен! Царь низложен! Свободно слово и печать! Язык остер, как меч без ножен! Жизнь новую пора начать!
Правительство, когда не чтит поэта Великого, не чтит себя само И на себя накладывает вето К признанию
О, если б клен, в саду растущий, Расправив ветви, улетел! О, если бы летать хотел Безмозглый клен, в
А ну-ка, ну-ка, на салазках Махнем вот с той горы крутой, Из кедров заросли густой, Что млеют в предвесенних
Ах, взять тебя и трудно, и легко… Не брать тебя — и сладостно, и трудно… Хочу тебя безбрежно, глубоко!
Деревня спит. Оснеженные крыши — Развёрнутые флаги перемирья. Всё тихо так, что быть не может тише.