Стихи Игоря Северянина

То клубникой, то бананом Пахнет крэмовый жасмин, Пышно-приторным дурманом Воссоздав оркестр румын.

Весело, весело сердцу! звонко, душа, освирелься! — Прогрохотал искрометно и эластично экспресс.

И снова в хвойную обитель Я возвращаюсь из Москвы, Где вы меня не оскорбите И не измучаете вы.

В северном небе играют огни, Вечную жизнь возвещают они. Мирра Лохвицкая На пустынной дороге, у старой

Я топью прохожу необозримой… Но я крылат! и что мне грани гор, Что взор завидел мой неизмеримый, Неизмеримый взор.

М.А. Сливинской Это не веянье воздуха, На дыханье Божества В дни неземные, надземные Божественного Рождества!

Все те же краски, те же типы В деревьях, птицах и цветах: Как век назад — сегодня липы, Как век вперед

Так и жила бы ты в безвестности Для ласки жаждущей души, Когда б не встретил этой местности, Полузаброшенной в глуши.

Летишь в экспрессе — жди крушенья! Ткань доткана — что ж, в клочья рви! Нет творчества без разрушенья

Голосок, как колокольчик, Зазвонил любви слова, И от гула у поэта Закружилась голова. Все могло бы быть

О.Ф. Гудят погребальные звоны… Как жутко ты мне дорога!.. Мечтаю ль, — лунятся лимоны; Заплачу ль, —

Я видел свершенное диво. Узнав, будешь им пленена. В той роще, где было правдиво, Взошли наших чувств семена.

Чем в старости слепительнее ночи, Тем беспросветней старческие дни. Я в женщине не отыскал родни: Я всех

Лошадка, что булана и борза, Домчала нас в избушку в тихий вечер Рождественский. В ней елочные свечи

«Он лучший изо всех моих Хозэ», — Прощебетала пылкая Ирина, Изящно выпив ломтик мандарина. Пел самовар.

Звезды — это грезы ангелов подлунных, А цветы земные — это слезы их. А мечты поэта — нимфы на бурунах

И было странно ее письмо: Все эти пальмовые угли И шарф с причудливой тесьмой, И завывающие джунгли.

Я не живу душой на свете, Хотя реально в нем живу; Но где мой край, где шири эти, — Я вам навряд ли назову.

Интеллигентный человек Гордится музарю подмогой: Ведь музарь озаряет век. И всякий чуткий человек, Живых

В Тебе есть то, чего ни в ком, ни в ком. Ты мне близка, как лишь себе сама. Твой голос, мной невпитый

Под обрывом у Орро, где округлая бухта, Где когда-то на якорь моторная яхта Ожидала гостей, Под обрывом

Я в комфортабельной карете, на эллипсических рессорах, Люблю заехать в златополдень на чашку чая в жено-клуб

Подходят ночи в сомбреро синих, Созвездья взоров поют звезде, Поют в пещерах, поют в пустынях, Поют на

1 Когда я в стихах фривольно Пишу о минувшем дне, Я делаю многим больно, Но делали больно и мне… Ведь

Миньона, Мирра, Ингрид и Балькис — Слиянных воедино их четыре, Извечным украшеньем в этом мире Проведших

А. На-ой Лилии, лилии чистые, Звезды саронских полей… М. Лохвицкая В светозарной душе белых лилий посев

Алексею Масаинову В Японии, у гейши Ойя-Сан, Цветут в саду такие анемоны, Что друг ее, испанский капитан

Хрустит под сапогом валежник: Еще недавно здесь был куст. В моей душе — ведь я элежник! — Отдался грустью

Я не могу не радоваться маю И не воспеть его я не могу, Когда тебя так пылко обнимаю На благодатном этом берегу.

Лазоревые цветики, порхающие ласточки, Сияющее солнышко, и небо, как эмаль. О, дни мои прекрасные!

Ты ледовитыми глазами Полгода цепенишь меня… За синелистными лесами Живет меня добавный я… Он полон тем

Сегодня не приду; когда приду — не знаю… Ее телеграмма «Сегодня не приду; когда приду — не знаю…» Я радуюсь

Художники! бойтесь «мещанок»: Они обездарят ваш дар Своею врожденною сонью, Своим организмом шарманок;

Грассирующая кокетка, Гарцующая на коне. Стеклярусовая эгретка — На пляже mediterrannee. Навстречу даме

Ариадниной мамочке. Вуаль светло-зеленая с сиреневыми мушками Была слегка приподнята над розовыми ушками.

Я прикажу оркестру, где-нибудь в людном месте, В память Масснэ исполнить выпуклые попурри Из грациоз его же.

Я — поэт: я хочу в бирюзовые очи лилии белой. Ее сердце запело: Ее сердце крылато: Но Стебель есть у нее.

В Везенбергском уезде, между станцией Сонда. Между Сондой и Каппель, около полотна, Там, где в западном

К.М. Фофанову Звезда любви — звездой погаснет, И где вы, светлые мечты! И нет любви, и больше вас нет…

I. Встреча Спи, спи! пока ты будешь спать, Я расскажу тебе о ночи Моей любви, как не отдать Себя ему

Федору Сологубу Остритесь, ядовые иглы! Плетись, изысканный тернец! Мы зрить Антихриста достигли, Свой

Умирала лилия лесная… К. Фофанов Умерла она в пору августа, Когда зелень трав и дубрав густа, Когда в

Опять себя вообрази Такой, какой всегда была ты. И в дни, когда блестят булаты, Ищи цветочные стези.

Она была худа, как смертный грех, И так несбыточно миниатюрна… Я помню только рот ее и мех, Скрывавший

Это кажется или это так и в самом деле, В пору столь деловитых и вполне бездельных дел, Что крылатых

Распускаются почки душистые На березах, невинных, как май, Распевают дрозды голосистые Про какой-то несбыточный край.

О.С. Весенним ветром веют лица И тают, проблагоухав. Телам легко и сладко слиться Для весенеющих забав.

Убийцей жизни, мысли пробужденья, Порывов светлых, воздуха и грез — Преступным городом — убийцей вдохновенья

Князь взял тебя из дворницкой. В шелка Одел дитя, удобное для «жмурок»… Он для тебя-не вышел из полка

Луна чуть звякала, А Ингрид плакала: Ей нездоровилось. Душа болела. Близка истерика… Нет дома Эрика…