Стихи Иосифа Уткина
На вокзале хмуро… сыро… Подойти сейчас к кассиру И сказать без всякой фальши «Дайте мне билет подальше.
Ты устала, дорогая. Триста с лишним дней в году! Дни труда… И ты в трамвае Задремала на ходу.
И просто так — Без дальних слов — Как будто был и не был… За частоколами штыков Так тяжело смотреть на
Ты не будешь любовью пройдена, Как не будешь пройдена вширь, Моя снежная, зябкая родина, Старушонка седая — Сибирь!
Мальчишку шлепнули в Иркутске. Ему семнадцать лет всего. Как жемчуга на чистом блюдце, Блестели зубы У него.
Ты не мучь напрасно взора, Не придёт он, Так же вот, Как на зимние озёра Летний лебедь не придёт.
До курных хат — недалеко, И кони ладно пропотели. Буран косматым кулаком Мотал и ёжил ели. И брал на
Красивым, синеглазым Не просто умирать. ________________ Он пел, любил проказы, Стихи, село и мать… Нам
И ночь эта Будет богатой, И я Улыбнуться не прочь — Уж бронзовый якорь заката Бросает московская ночь.
Лампы неуверенное пламя. Непогодь играет на трубе. Ласковыми, нежными руками Память прикасается к тебе.
На стременах он тверже, пожалуй. Ишь, как криво под валенком пол! До Саянов, Как раз от Урала, На кобыле
Мне всегда зимою снится — Этот сон я берегу — Серебристая синица Звонко плачет на снегу. А подвыпивший
Старый дом мой — Просто рухлядь. Всё тревожит — Каждый писк. Слышу, ветер в мягких туфлях Тронул старческий карниз.
Не этой песней старой Растоптанного дня, Интимная гитара, Ты трогаешь меня. В смертельные покосы Я нежил
Глупым недугом разлуки Добрым людям сводит руки. Наплодили Люды… Лиды… Людоеды — инвалидов!
Подари мне на прощанье Пару милых пустяков: Папирос хороших, чайник, Томик пушкинских стихов… Жизнь армейца
Доктора… они не понимают: Малярией, говорят, томим. Мне прописано. Я принимаю Добрые советы И хинин.
Други, Это не годится! Чуть волна на горизонте — Вы сейчас На квинту лица, Весла к черту И — за зонтик.
Мы любим дом, Где любят нас. Пускай он сыр, пускай он душен. Но лишь бы теплое радушье Цвело в окне хозяйских глаз.
Вы уедете, я знаю, За ночь снег опять пройдет. Лыжня синяя, лесная Постепенно пропадет. Я опять пойду
Пусть другой гремит и протестует — Каждой песне свой предел и путь. Я хотел бы девушку простую На раздумье
Ты прости, что, временем пустая, Жизнь моя Варначества полна: Это я За молодость хватаюсь, Как за берег
Я люблю пережитые были В зимний вечер близким рассказать. Далеко, в заснеженной Сибири, И меня ждала
Ужасом в сердце высечен Желтый поволжский год. Сколько их, сколько… тысячи!- Улицей снятых сирот.
Не дивимся, если хлопец Ходит с дивчиной за тын. А дивимся, если хлопец Ходит по двору один.
Не могли бы вы, сестрица, Командиру услужить? Не могли бы вы петлицы На шинель мою нашить? Может быть
По Кузнецкой улице Ехал поп на курице… Едет батюшка пешком, Тарантас накрыт мешком — А навстречу аккурат
Приподнимет Гордо морду, Гордо стянет Профиль птичий… Сколько стоит Ваша гордость? Цену — вашему величью?
Ни глупой радости, Ни грусти многодумной, И песням ласковым, Хорошая, не верь. И в тихой старости, И
Партизанская песня Маруся, Маруся, зеленые очи, Родная сибирская кровь! Как вспомню — так вздрогну, так
Шел с улыбкой белозубой Барабанщик молодой… Пляшут кони, Льются трубы Светлой медною водой.
Тревожен век. И мне пришлось скитаться. И четко в памяти моей Глаза печального китайца В подковах сомкнутых бровей.
Солнце — ниже, Небо — ниже, Розовеет дальний край. Милый друг, присядь поближе, Хватит хмури — Поболтай.
Через Речную спину, Через Лучистый плёс Чугунной паутиной Повис тяжелый мост. По краю — Тишь да ивы
Красивые, во всем красивом, Они несли свои тела, И, дыбя пенистые гривы, Кусали кони удила.
Мы не рыбы и не птицы, И в отечестве своем Мы привыкли веселиться И печалиться вдвоем. Одиноко мне и жарко.
Двое тихо говорили, Расставались и корили: «Ты такая…» «Ты такой!..» «Ты плохая…» «Ты плохой!
Ничего не пощадили — Ни хорошее, ни хлам. Все, что было, разделили, Разломали пополам. Отдал книги, Отдал
Мама в комнате не спит. Папа в комнате сопит. И у мамы И у папы Недовольный явно вид. Дочь приветствует
Нас годы научили мудро Смотреть в поток До глубины, И в наших юношеских кудрях До срока — Снежность седины.
Трудно нам с тобой договориться, Трудно, милая, трудней всего: Резко обозначена граница Счастья твоего и моего.
Хорошо в груди носить надежды, Если дома — И огонь и хлеб. Пуст мой сад, И дом мой пуст, как прежде.
На Карпатах, На Карпатах, Под австрийский Свист и вой, Потерял казак папаху Вместе с русой головой.
Если я не вернусь, дорогая, Нежным письмам твоим не внемля, Не подумай, что это — другая. Это значит…
Когда утрачивают пышность кудри И срок придет вздохнуть наедине, В неторопливой тишине К нам медленно
Так много врем, так мало верим… Пять лет прошло теперь почти, Как, с возмущеньем хлопнув дверью, Меня
Мчится тройка, скачет тройка, Колокольчик под дугой Разговаривает бойко. Светит месяц молодой.
Вошел и сказал: «Как видишь, я цел, Взять не сумели Враги на прицел. И сердце не взяли, И сердце со мной!
Задала любовь задачу Нам с тобою вместе жить, Да не вышло нам удачи Дело трудное решить. Кто ошибся
Не люблю, если сыро и гнило. Красотой этих мест покорён, Для своей односпальной могилы Я бы выбрал Можайский район.