Басни Крылова Ивана

Какой-то молодец, В наследство получа богатое именье, Пустился в мотовство и при большом раденье Спустил

Любви Марбефовой[1] с Летицией[2] приплод, Досель был Герострат, стал ныне скороход, С тех пор как русскую

В каком-то капище был деревянный бог, И стал он говорить пророчески ответы И мудрые давать советы.

Печали малые даны,— Чтоб радостям придать цены; Нередко о пустом, случится, Сердечко бедное крушится

Есть люди: будь лишь им приятель. То первый ты у них и гений, и писатель, Зато уже другой, Как хочешь

Какой-то домовой стерег богатый клад, Зарытый под землей; как вдруг ему наряд От демонского воеводы

Вчерась приятеля в карете видел я; Бедняк — приятель мой, я очень удивился, Чем столько он разжился?

Полезно ль просвещенье? Полезно, слова нет о том. Но просвещением зовем Мы часто роскоши прельщенье И

Счастлив, кто на чреде трудится знаменитой: Ему и то уж силы придает, Что подвигов его свидетель целый свет.

Волк, близко обходя пастуший двор И видя, сквозь забор, Что, выбрав лучшего себе барана в стаде, Спокойно

В глуши расцветший Василек Вдруг захирел, завял почти до половины, И, голову склоня на стебелек, Уныло

«Ну, други, осовели! Ну, одры, ну, живей! Чтоб волки вас заели!» — Так, идя у возов, бранил и погонял

Тебя я не видал, но знаю: Ты человечество живишь… Чего же я тебе желаю? Того, чем ты других даришь: Чтобы

К Крестьянину на двор Залез осенней ночью вор; Забрался в клеть и, на просторе, Обшаря стены все, и пол

«Поди-ка, брат Андрей! Куда ты там запал? Поди сюда, скорей. Да подивуйся дяде! Торгуй по-моему, так

«Отколе, умная, бредешь ты, голова?» Лисица, встретяся с Ослом, его спросила.— «Сейчас лишь ото Льва!

«Сестрица! знаешь ли, беда!» На корабле Мышь Мыши говорила: «Ведь оказалась течь: внизу у нас вода Чуть

Подруга нежная зефиру В восточных небесах видна; Уж по небесному сапфиру Румянит солнцу путь она;

Что чин природы пременяет! Куда ночная скрылась тень? Кто мрак холодный прогоняет И ночь преобращает в день?

По мне таланты те негодны, В которых Свету пользы нет, Хоть иногда им и дивится Свет. Купец на ярмарку

Шли два приятеля вечернею порой И дельный разговор вели между собой, Как вдруг из подворотни Дворняжка

Кто знатен и силен, Да не умен, Так худо, ежели и с добрым сердцем он. На воеводство был в лесу посажен Слон.

Три Мужика зашли в деревню ночевать. Здесь, в Питере, они извозом промышляли; Поработали, погуляли И

Уединение любя, Чиж робкий на заре чирикал про себя, Не для того, чтобы похвал ему хотелось, И не за что;

Старик садить сбирался деревцо. «Уж пусть бы строиться; да как садить в те лета, Когда уж смотришь вон из света!

Когда Смоленский Князь, Противу дерзости искусством воружась, Вандалам новым сеть поставил И на погибель

Действующие лица Сумбур. Горбура, бабка его. Ужима, мать его. Прията, сестра его. Катя, дочь его.

Два Голубя как два родные брата жили, Друг без друга они не ели и не пили; Где видишь одного, другой

Скажи, любезный друг ты мой, Что сделалось со мной такое? Не сердце ль мне дано другое? Не разум ли мне дан иной?

Змея к Крестьянину пришла проситься в дом, Не по-пустому жить без дела, Нет, няньчить у него детей она

Младая Лань, своих лишась любезных чад, Еще сосцы млеком имея отягченны, Нашла в лесу двух малых волченят

Живущая в болоте, под горой, Лягушка на гору весной Переселилась; Нашла там тинистый в лощинке уголок

В Июле, в самый зной, в полуденную пору, Сыпучими песками, в гору, С поклажей и с семьей дворян, Четверкою

Начто над рощей сей тенистой Ты завываешь, бурный ветр, И над зелеными лугами Теснитесь, грозны тучи, вы?

За облака Орел На верх Кавказских гор поднялся; На кедре там столетнем сел И зримым под собой пространством

В голодный год, чтобы утешить мир, Затеял Лев богатый пир. Разосланы гонцы и скороходы, Зовут гостей

На корабле у Пушек с Парусами Восстала страшная вражда. Вот, Пушки, выставясь из бортов вон носами, Роптали

У всякого талант есть свой: Но часто, на успех прельщаяся чужой, Хватается за то иной, В чем он совсем не годен.

Какой-то греховодник Женился от живой жены еще на двух. Лишь до Царя о том донесся слух (А Царь был строг

Беда, коль пироги начнет печи сапожник, А сапоги тачать пирожник, И дело не пойдет на лад. Да и примечено