Стихи Никитина Ивана Саввича

Пали на долю мне песни унылые, Песни печальные, песни постылые, Рад бы не петь их, да грудь надрывается

Живи как отшельник, Гуляй или плачь — Найдет тебя сплетня, Придет твой палач! Двери не отворит — Под

Кое изобилие человеку во всем труде его, им же трудится под солн- цем; род преходит и род приходит, а

Много листьев красовалося На черемухе весной И гостей перебывалося Вплоть до осени сырой. Издалёка в

Уж не я ли тебя, милая, упрашивал, Честью, ласкою, как друга, уговаривал: «Позабудь меня — ты после будешь

Не плачь, мой друг! Есть много муки И без того в моей груди; Поверь мне, что лета разлуки Не будут гробом

Посвящается Н. В. Кукольнику Дай взгляну веселей: Дума не помога. Для меня ль, бобыля, Всюду не дорога!

Кипит вода, ревет ручьем, На мельнице и стук и гром, Колеса-то в воде шумят, А брызги вверх огнем летят

Невидимой цепью Жизнь связана тесно С таинственной смертью. И в самом начале Зародыша жизни Сокрыта возможность

Брожу ли я вдоль улиц шумных, Сижу ль один в моем угле — Не слышу я речей разумных,. Лица не вижу Де-Пуле.

Не смейся, родимый кормилец! Кори ты меня не кори — Куплю я хозяйке гостинец, Ну, право, куплю, посмотри.

Ноет сердце мое от забот и кручин… Уж и где ж вы, друзья? Отзовись хоть один! Не на пир вас прошу: до

Зашумела, разгулялась В поле непогода; Принакрылась белым снегом Гладкая дорога. Белым снегом принакрылась

Людскую скорбь, вопросы века — Я знаю всё… Как друг и брат, На скорбный голос человека Всегда откликнуться я рад.

Ты умрешь на больничной подушке, Кое-как похоронят тебя, И покончишь ты век одинокий, Никого никогда не любя.

Светит месяц в окна… Петухи пропели; Погасил я свечку И лежу в постели. Спать бы — да не спится.

Что счастье? — бред воображенья, Любовь — лишь чувственности дань; Власть — бремя или униженье, А дружба

О грозная вечность, Безмолвная вечность! Какую ты скрыла Великую тайну За крепкой печатью — За дверью могилы?

Мужичка-бедняка Господь бог наградил: Душу теплую дал И умом наделил. Да злодейка нужда, И глупа и сильна

Эх, приятель, и ты, видно, горе видал, Коли плачешь от песни веселой! Нет, послушай-ка ты, что вот я

Ну, кажись, я готов: Вот мой кафтанишко, Рукавицы на мне, Новый кнут под мышкой… В голове-то шумит… Вот

В глуши на почве раскаленной Береза старая стоит; В ее вершине обнаженной Зеленый лист не шелестит.

Худа, ветха избушка И, как тюрьма, тесна; Слепая мать-старушка Как полотно бледна. Бедняжка потеряла

Возверзи печаль твою на господа и той тя препитает. Ну вот, я дождался рассвета, Гляжу в окно — все нет добра!

Душный воздух, дым лучины, Под ногами сор, Сор на лавках, паутины По углам узор; Закоптелые полати, Черствый

Глубина небес синеет, Светит яркая луна. Церковь в сумраке белеет, На погосте тишина. Тишина — не слышно звука.

«Зачем это ты, матушка, Кручинишься всегда И отдыха и праздника Не знаешь никогда? Коли вот дома дедушка

Средь жизни пошлой, грустной и бесплодной Одну тебя я всей душой любил, Одной тебе я в жертву приносил

Сибирь!.. Напишешь это слово — И вдруг свободная мечта Меня уносит в край суровый. Природы дикой красота

Как голубь, кротка и нежна, Как лань молодая, пуглива, О боже! да будет она, Как ангел небесный, счастлива.

Бегут часы, недели и года, И молодость, как легкий сон, проходит. Ничтожный плод страданий и труда Усталый

Жизнь к развязке печально идет, Сердце счастья и радостей просит, А годов невозвратный полет И последнюю

С младенчества дикарь печальный, Больной, с изношенным лицом, С какой-то робостию тайной Вхожу я в незнакомый дом.

In meiner Brust da sitzt ein Weh, Das will die Brust zersprengea, Heine[1] Чужих страданий жалкий зритель

Затеплились звезды одна за другою Над темного далью лугов; Куда-то со скрипом, за сонной рекою, Проехал

Парень-извозчик в дороге продрог, Крепко продрог, тяжело занемог. В грязной избе он на печке лежит, Горло

Во храмы, братьи! на колени! Восстал наш бог, и грянул гром! На память поздних поколений Суд начат кровью

Измученный жизнью суровой, Не раз я себе находил В глаголах предвечного слова Источник покоя и сил.

Ковыль, моя травушка, ковыль бесприютная, Росла ты nog бурями, от вноя повысохла, Идет зима с вьюгами

Парчой покрытая гробница, Над нею пышный балдахин, Вокруг задумчивые лица И факелов огонь и дым, Святых

«Не пора ль, Пантелей, постыдиться людей И опять за работу приняться! Промотал хомуты, промотал лошадей

Село замолчало; безлюдны дороги; Недвижно бор темный стоит; На светлые воды, на берег отлогий Задумчиво

Я помню счастливые годы, Когда беспечно и шутя Безукоризненной свободой Я наслаждался3 как дитя;

Молвы язвительной и дерзкой Внимая ложный приговор, Стыжусь ответить бранью резкой На необдуманный укор.

Вырыта заступом яма глубокая. Жизнь невеселая, жизнь одинокая, Жизнь бесприютная, жизнь терпеливая, Жизнь

Звезды сыплются. Ткань облаков Серебрится при лунных лучах; Ночь глядит из-за старых дубов, Свет играет

Солнце за день нагулялося, За кудрявый лес спускается; Лес стоит под шапкой тёмною, В золотом огне купается.

Тучи идут разноцветной грядою по синему небу. Воздух прозрачен и чист. От лучей заходящего солнца Бора

Дождь и холод — нет погоды! Выйти некуда — хоть брось! Виды — сальные заводы… Выздоравливай небось!

Весело сияет Месяц над селом; Белый снег сверкает Синим огоньком. Месяца лучами Божий храм облит;