Стихи Константина Батюшкова
О, память сердца! Ты сильней Рассудка памяти печальной И часто сладостью твоей Меня в стране пленяешь дальной.
От стужи весь дрожу, Хоть у камина я сижу. Под шубою лежу И на огонь гляжу, Но все как лист дрожу, Подобен
Послание к Жуковскому и Вяземскому Отечески Пенаты, О пестуны мои! Вы златом не богаты, Но любите свои
Nell’eta sua piu bella e piu fiorita… …E viva, e bella al ciel salita. Petrarca * Нет подруги нежной
Рыдайте, амуры и нежные грации, У нимфы моей на личике нежном Розы поблекли и вянут все прелести.
Ты хочешь, горсткой фимиама Чтоб жертвенник я твой почтил? Для граций муза не упряма, И я им лиру посвятил.
Как ландыш под серпом убийственным жнеца Склоняет голову и вянет, Так я в болезни ждал безвременно конца
Тебе ль оплакивать утрату юных дней? Ты в красоте не изменилась И для любви моей От времени еще прелестнее явилась.
Sunt aliquid manes: letum non omnia finit; Luridaque evictos effugit umbra rogos. Propertius* Я берег
Сей старец, что всегда летает, Всегда приходит, отъезжает, Везде живет — и здесь и там, С собою водит
Ты хочешь меду, сын?- Так жала не страшись; Венца победы?- Смело к бою! Ты перлов жаждешь?- Так спустись
Я вижу тень Боброва: Она передо мной, Нагая, без покрова, С заразой и с чумой; Сугубым вздором дышит
О, пока бесценна младость Не умчалася стрелой, Пей из чаши полной радость И, сливая голос свой В час
Друг милый, ангел мой! сокроемся туда, Где волны кроткие Тавриду омывают, И Фебовы лучи с любовью озаряют
Где слава, где краса, источник зол твоих? Где стогны шумные и граждане счастливы? Где зданья пышные и
Смотрите, виноград кругом как вьется! Как любит мой полуистлевший пень! Я некогда давал ему отрадну тень;
Певец Друзья! все гости по домам! От чтенья охмелели! Конец и прозе, и стихам До будущей недели!
О любимец бога брани, Мой товарищ на войне! Я платил с тобою дани Богу славы не одне: Ты на кивере почтенном
Мой друг! я видел море зла И неба мстительного кары: Врагов неистовых дела Войну и гибельны пожары.
Свершилось: Никагор и пламенный Эрот За чашей Вакховой Аглаю победили… О, радость! Здесь они сей пояс
Есть наслаждение и в дикости лесов, Есть радость на приморском бреге, И есть гармония в сем говоре валов
Помнишь ли, мой друг бесценный! Как с Амурами тишком, Мраком ночи окруженный, Я к тебе прокрался в дом?
Буря умолкла, и в ясной лазури Солнце явилось на западе нам; Мутный источник, след яростной бури, С ревом
Когда в страдании девица отойдет И труп синеющий остынет,- Напрасно на него любовь и амвру льет, И облаком
Гусар, на саблю опираясь, В глубокой горести стоял; Надолго с милой разлучаясь, Вздыхая, он сказал: «Не
Месяц плавал над рекою, Всё спокойно! Ветерок Вдруг повеял, и волною Принесло ко мне челнок.
Мой дух! доверенность к творцу! Мужайся; будь в терпеньи камень. Не он ли к лучшему концу Меня провел
Взгляни: сей кипарис, как наша степь, бесплоден — Но свеж и зелен он всегда. Не можешь, гражданин, как
Средь ужасов земли и ужасов морей Блуждая, бедствуя, искал своей Итаки Богобоязненный страдалец Одиссей;
Все на праздник Эригоны Жрицы Вакховы текли; Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны.
Из поэмы «Иснель и Аслега» Битва кончилась, ратники пируют вокруг зажженных дубов… …Но вскоре пламень
Как сладко спать в прохладной тени, Пока долину зной палит И ветер чуть в древесной сени Дыханьем листья шевелит!
Пафоса бог, Эрот прекрасный На розе бабочку поймал И, улыбаясь, у несчастной Златые крылья оборвал.
Вы, други, вы опять со мною, Под тенью тополей густою, С златыми чашами в руках, С любовью, с дружбой на устах!
Пред ними истощает Любовь златой колчан. Все в них обворожает: Походка, легкий стан, Полунагие руки И
Любимца Кипридина И миртом, и розою Венчайте, о юноши И девы стыдливые! Толпами сбирайтеся, Руками сплетайтеся
За чашей пуншевой в политику с друзьями Пустился Бавий наш, присяжный стихотвор. Одомаратели все сделались
Зефир последний свеял сон С ресниц, окованных мечтами, Но я — не к счастью пробужден Зефира тихими крылами.
Изнемогает жизнь в груди моей остылой; Конец борению; увы, всему конец! Киприда и Эрот, мучители сердец!
Льстец моей ленивой музы! Ах, какие снова узы На меня ты наложил? Ты мою сонливу «Лету» В Иордан преобратил
Посмотрите! В двадцать лет Бледность щеки покрывает; С утром вянет жизни цвет: Парка дни мои считает
Я клялся боле не любить И клятвы верно не нарушу: Велишь мне правду говорить? И я — уже немного трушу!..