Стихи Константина Фофанова

Шумят леса тенистые, Тенистые, душистые, Свои оковы льдистые Разрушила волна. Пришла она, желанная, Пришла

Печальный румянец заката Глядит сквозь кудрявые ели. Душа моя грустью объята,— В ней звуки любви отзвенели.

В праздник, вечером, с женою Возвращался поп Степан, И везли они с собою Подаянья христиан.

Сквозь расшатанные доски, В щель сарая, в душный мрак, Ярко-огненные блёстки Проскользнули, как маяк.

Сегодня в ночь весна-колдунья На молодое новолунье Снега последние смела, Серёжки ивы растрепала И окаймлять

Есть в природе бесконечной Тайные мечты, Осеняемые вечной Силой красоты. Есть волшебного эфира Тени и

Весенней полночью бреду домой усталый. Огромный город спит, дремотою объят. Немеркнущий закат дробит

Печально верба наклоняла Зеленый локон свой к пруду; Земля в томленьи изнывала, Ждала вечернюю звезду.

Кто костлявою рукою В двери хижины стучит? Кто увядшею травою И соломой шелестит? То не осень с нив и

Мысли мятежные, Нет вам забвения В мире, страдающем Жаждой стремления. Гордо подыметесь К небу свободному.

Как много было по весне Цветов, пестревших горделиво… Одни в румяном полусне Благоухали нам стыдливо;

Мы при свечах болтали долго О том, что мир порабощен Кошмаром мелочного торга, Что чудных снов не видит он.

В её душе разлад, Печаль в её мечтах; Кому же нежный взгляд, Улыбка на устах? Всё ждет и ждет она — Неведомо кого;

Посмотри: у пруда, где в прохладную тень Зной струится сквозь ветки дрожащие ив,— Реют мошки;

Их в мире два — они как братья, Как два родные близнеца, Друг друга заключив в об’ятья, Живут и мыслят

По шумным улицам, в живой толпе народа, В вертепах праздничных разврата и гульбы. Среди полян кладбищ

Стало скучно тебе — Что же надобно? Ветер плачет в трубе, Плачет жалобно. Грустно свечка горит Одинокая;

Исполнен горького упрёка За злую повесть прежних лет, За сон безумства и порока, Я на ее гляжу портрет.

Идет по свету чудище, Идет, бредет, шатается, На нем дерьмо и рубище, И чудище-то, чудище, Идет — и улыбается!

Прошла любовь, прошла гроза, Но грусть живей меня тревожит. Еще слеза, одна слеза, Еще — последняя, быть может.

Есть странные минуты: бытие Сменяется почти небытием. Не трогает внимание ничье, И совесть тихо дремлет…

У косогора за деревней, Где деды лапотки плетут, Есть, окружен оградой древней, Последний праотцев приют.

Весной мне снился сон чудесный: Живей струилась в сердце кровь, И ты, мой ангел поднебесный, Сулила счастье и любовь.

Как стучит уныло маятник, Как темно горит свеча; Как рука твоя дрожащая Беспокойно горяча! Очи ясные

Догорает мой светильник. Всё стучит, стучит будильник, Отбивая дробь минут; Точно капли упадают В бездну

Вечернее небо, лазурные воды, В лиловом тумане почившая даль — Всё прелестью дышит любви и свободы.

Нарядили ёлку в праздничное платье: В пёстрые гирлянды, в яркие огни, И стоит, сверкая, ёлка в пышном

Мой друг, мой нежный друг, люблю тебя — зову, И в сердце у меня как солнце ты сияешь… И если ты со мной

Все пережито, что возможно, Все передумано давно, И все так бледно, так ничтожно! Чего желать?

На волне колокольного звона К нам плывет голубая весна И на землю из Божьего лона Сыплет щедрой рукой семена.

С природою искусство сочетав, Прекрасны вы, задумчивые парки: Мне мил ковер густых, хранимых трав И зыбкие

Дрожащий блеск звезды вечерней И чары вешние земли В былые годы суеверней Мне сердце тронуть бы могли.

Желтыми листьями дети играли… Осенью были те листья посеяны,- Ветром с тоскующих веток рассеяны Желтые

Люблю тебя, наш русский домовой! Волшебным снам, как старине, послушный; Ты веешь мне знакомой стариной

Я слушал плеск гремучего потока, Он сердца жар и страсти усыплял. И мнилось мне, что кто-то издалёка

Не правда ль, всё дышало прозой, Когда сходились мы с тобой? Нам соловьи, пленившись розой, Не пели гимны

Дрожит ли зыбь сребристого ручья, Сверкает ли вечерняя зарница, Шумит ли лес иль песня соловья Гремит

Бежит волной кипучий гребень. Поёт стремлению хвалу И, разбиваясь о скалу, Приносит ил, песок и щебень.

Еще повсюду в спящем парке Печально веет зимним сном, Но ослепительны и ярки Снега, лежащие ковром.

Не бойся сумрака могилы, Живи, надейся и страдай… Борись, пока в душе есть силы, А сил не станет — умирай!

Уснули и травы и волны, Уснули и чудному внемлют, И статуи дремлют безмолвно, Как призраки дремлют.

Остывает запад розовый, Ночь увлажнена дождем. Пахнет почкою березовой, Мокрым щебнем и песком.

У поэта два царства: одно из лучей Ярко блещет — лазурное, ясное; А другое безмесячной ночи темней, Как

Сильней и глубже век от века Земли и мысли торжество. Всё меньше веры в божество И больше — веры в человека!

Зашумел, закачался взволнованный сад, Листья бьют боевую тревогу; Быстро вихрь налетел и отпрянул назад

Обветрен стужею жестокой Еще лес млеет без листвы, Но одуванчик златоокий Уже мерцает из травы.

Умолк весенний гром. Всё блещет и поет. В алмазных каплях сад душистый. И опоясала лазурный небосвод

Пел соловей, цветы благоухали. Зеленый май, смеясь, шумел кругом. На небесах, как на остывшей стали Алеет

Мы любим, кажется, друг друга, Но отчего же иногда От нежных слов, как от недуга, Бежим, исполнены стыда?

Белый снег мутнеет в блеске; Все теплее день от дня, — И звучней сквозь занавески Канареек трескотня.