Стихи Константиноса Кавафиса

Один однообразный день сменяет другой, такой же скучный и однообразный, все то же нас сегодня ожидает

Волнующая есть одна подробность венчания на царство Иоанна Кантакузина и госпожи Ирины, дочери Андроника Асеня.

В этих комнатах темных, где мне суждено тяжкие дни влачить, я ищу хоть одно окно, во мраке кружа.

Страхом охвачены и подозреньем, ум возбужден, и тревога сквозит во взоре, строим столь отчаянно спасительные

Ты позаботься об искусной гравировке. Величье, строгость в выражении лица. А диадему лучше сузить: лично

Я церкви Греции люблю — их шестикрьшья, звоны, обрядовое серебро, светильники, иконы, лампады, чаши

Полны театры. Всюду музыкальный гам. Распутство, пьянство здесь и состязанье там — софисты, как гимнасты

Когда задумаешь отправиться к Итаке, молись, чтоб долгим оказался путь, путь приключений, путь чудес и знаний.

Зачем на площади сошлись сегодня горожане? Сегодня варвары сюда прибудут. Так что ж бездействует сенат

Дни будущего предо мной стоят цепочкой радужной свечей зажженных — живых, горячих, золотистых свечек.

Когда его отвергли македонцы и оказали предпочтенье Пирру, Деметрий (сильный духом) не по-царски повел

Сказал ты: «Еду в край чужой, найду другое море и город новый отыщу, прекраснее, чем мой, где в замыслах

Благоприятное оставил впечатление за десять дней, что в Александрии провел, Аристомен, сын Менелая, Западной

Родные голоса… но где же вы? — одни давным-давно мертвы, другие потеряны, как если бы мертвы.

Увидав мертвым славного Патрокла — он был так молод, храбр и полон силы, — заплакали и кони грозного Ахилла;

Он каждый раз себе клянется начать совсем другую жизнь. Но ведь как только ночь приходит, имея собственное

В Пелопоннесе лучше всех ваятелей Дамон. Искусным резцом на мраморе паросском он вырезает теперь Диониса

Ужасный Сфинкс набросился внезапно, оскалив зубы, выпустивши когти, собрав в бросок всю жизненную силу.

Пожалуй, здесь недурно постоять. Не прочь полюбоваться я пейзажем, лазурной чистотой морского утра и

Указ, которым император Алексей почтил достойно память матери своей, благочестивой, мудрой Анны Далассины

Гордится Антиохия великолепьем зданий, и красотою улиц, и видом живописным окрестностей своих, и множеством

Сломалось колесо. Любой другой бы — в слезы: примчаться первый мог! Но что мне эта слава, когда, чуть

Вот этот, кто похож на тетрадрахму, когда лицо его улыбка озаряет, его прекрасное и тонкое лицо, — есть

Я Птолемей, нет равных мне под солнцем! В любом я наслажденье искушен, что Селевкид? — он попросту смешон.

И вот с похорон воротилась сестра достойно прожившего век свой царя Коммагены, в словесности знавшего

Я эту память в слове удержать хочу… Такую хрупкую… Она почти растаяла вдали, за дымкой отроческих лет.

Сошлись александрийцы посмотреть на отпрысков прекрасной Клеопатры, на старшего, Цезариона, и на младших

Поэт Ферназ в своей эпической поэме к ответственному приступает месту: поведать предстоит, как Дарий

В малютке комнате пустой, где лишь четыре голых стенки всегда обтянуты ярко-зеленым полотном, прекрасная

Однажды в разговоре с Феокритом обиду изливал Евмений юный: «Уже два года, как пишу стихи, а лишь одна

Царя утешить рад антиохиец юный: «Дозволь мне молвить слово, рожденное надеждой, что македонцы снова

Отчасти чтоб в эпохе той найти какой-то штрих, отчасти для времяпрепровожденья вчерашней ночью я открыл

Я продал партию гнилого ячменя втридорога. Да, Рим в торговом деле неоценим. Закончили в апреле — и вот

Характер Демарата — эту тему им предложил Порфирий, молодой софист, развить в беседе (позже он намеревался

Я знаю старика. Он изможден и сгорблен, утратами пронзен и жизнью изувечен, проходит неспеша коротким

Гуляя на окраине вчера, я незаметно оказался перед домом, где не однажды в юности бывал, где упоительную

Дельфийское пророчество услышав, далек от беспокойства был Нерон: «Семидесяти трех годов страшись…» Немало

На ложе черном, с изголовием точеным, украшенным орлами из коралла, так безмятежно спит Нерон, и так

Священники и множество мирян занятий и сословий самых разных идут по улицам, по площадям, через ворота

Изношены тела, где, съежившись в комочек, ютятся души старцев. Их гнетут печали, ведь они давно не ждут

Владыка-государь, царь Мануил Комнин в один сентябрьский день, печальный и тоскливый, почувствовал, что

Когда не можешь сделать жизнь такой, как хочешь, ты попытайся быть способным хоть на это по мере сил

Отважно вы сражались и со славой пали, не устрашившись тех, кто всюду побеждал. Вас не в чем упрекнуть

Как можно было ждать, чтоб отреклись они от жизни столь размеренно-прекрасной, от обилья услад на каждый

Рыдают слуги, безутешен царь, царь Ирод обливается слезами, столица плачет над Аристобулом: с друзьями

Я их больше не нашел — слишком поздно спохватился! — эти очи, бледное лицо в сумраке ночного перекрестка…

Чуть только я узнал, что умер Мирис, я бросился к нему домой, хотя обычно я ни ногой в жилища христиан

На четверке белых мулов, запряженных в колесницу, из Милета к Латмосу спешу я на заре, золотистый луч

Недуг владеет августейшим Тацитом. Под старость не осталось больше сил, с которыми он трудности войн

«Итак, увидав, в каком пренебреженье боги у нас…» — спесиво он утверждал. В пренебреженье. А чего он ждал?