Короткие стихи Владимира Маяковского

Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то хочет, чтобы они были?

Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка.

Уже второй. Должно быть, ты легла. В ночи Млечпуть серебряной Окою. Я не спешу, и молниями телеграмм

Пришла — деловито, за рыком, за ростом, взглянув, разглядела просто мальчика. Взяла, отобрала сердце

Как говорят — «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчёте и не к чему перечень

Жил был на свете кадет. В красную шапочку кадет был одет. Кроме этой шапочки, доставшейся кадету, ни

В авто, Последний франк разменяв. — В котором часу на Марсель?— Париж Бежит, Провожая меня, Во всей Невозможной красе.

Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй.

Зеленые листики — и нет зимы. Идем раздольем чистеньким — и я, и ты, и мы. Весна сушить развесила свое

Через час отсюда в чистый переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, а я вам открыл столько стихов

Рассказ о взлезших на подмосток Аршинной буквою графишь, И зазывают в вечер с досок Зрачки малеванных афиш.

Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана.

Плыли по небу тучки. Тучек — четыре штучки: от первой до третьей — люди; четвертая была верблюдик.

Будет луна. Есть уже немножко. А вот и полная повисла в воздухе. Это Бог, должно быть, дивной серебряной

Среди тонконогих, жидких кровью, трудом поворачивая шею бычью, на сытый праздник тучному здоровью людей

Тщетно отчаянный ветер бился нечеловече. Капли чернеющей крови стынут крышами кровель. И овдовевшая в

Просты́ни вод под брюхом были. Их рвал на волны белый зуб. Был вой трубы — как будто лили любовь и похоть

По эхам города проносят шумы На шепоте подошв и на громах колес, А люди и лошади — это только грумы

В ушах обрывки тёплого бала, а с севера — снега седей — туман, с кровожадным лицом каннибала, жевал невкусных людей.

Слезают слёзы с крыши в трубы, к руке реки чертя полоски; а в неба свисшиеся губы воткнули каменные соски.

Читайте железные книги! Под флейту золоченой буквы полезут копченые сиги и золотокудрые брюквы.

Вошел к парикмахеру, сказал — спокойный: «Будьте добры, причешите мне уши». Гладкий парикмахер сразу

По мостовой моей души изъезженной шаги помешанных вьют жестких фраз пяты. Где города повешены и в петле

Этот вечер решал — не в любовники выйти ль нам?— темно, никто не увидит нас. Я наклонился действительно

Я сошью себе черные штаны из бархата голоса моего. Желтую кофту из трех аршин заката. По Невскому мира