Короткие стихи для заучивания наизусть

О, достоевскиймо бегущей тучи! О, пушкиноты млеющего полдня! Ночь смотрится, как Тютчев, Безмерное замирным полня.

Отчего сей свист унылый, Житель рощей, друг полей? Не из города ль, мой милый, Прилетел ты, соловей?

В каждых сутках есть такой Смутный и тревожный час. Громко говорю с тоской, Не раскрывши сонных глаз.

Дано мне тело — что мне делать с ним, Таким единым и таким моим? За радость тихую дышать и жить Кого

Читайте железные книги! Под флейту золоченой буквы полезут копченые сиги и золотокудрые брюквы.

Рос яркий Мухомор среди лесной полянки. Бросался всем в глаза его нахальный вид: — Смотрите на меня!

Иль я не знаю, что, в потемки тычась, Вовек не вышла б к свету темнота, И я — урод, и счастье сотен тысяч

Сон лилея, лиловеет запад дня. Снова сердце для рассудка западня. Только вспомню о тебе — к тебе влечет.

Равновесие О мирный селянин! в твоем жилище нет Ни злата, ни сребра; но ты счастлив стократно: С любовью

Блажен, кто в отдаленной сени, Вдали взыскательных невежд, Дни делит меж трудов и лени, Воспоминаний и надежд;

Не веровал я троице доныне: Мне бог тройной казался все мудрен; Но вижу вас и, верой одарен, Молюсь трем

Что с тобой, скажи мне, братец? Бледен ты, как святотатец, Волоса стоят горой! Или с девой молодой Пойман

Ваш дед портной, ваш дядя повар, А вы, вы модный господин, — Таков об вас народный говор, И дива нет

Чему молилась ты с любовью, Что как святыню берегла, Судьба людскому суесловью На поруганье предала.

Когда бы я недвижным трупом Лежал, устав от бытия,— Людским страстям, простым и грубым, Уж неподвластен был бы я.

Самое красивое, Самое желанное, Самое счастливое, Самое нежданное.

У профессиональных игроков Любая масть ложится перед червой. Так век двадцатый — лучший из веков — Как

А про неё слыхал слегка, Что рядом нет уже Санька, Что перед ней швейцары двери Лбом отворяют;

Говорят в Одессе дети О каком-то диссиденте: Звать мерзавца — Говнан Виля, На Фонтане, семь, живёт, Родом

Знать бы всё до конца бы и сразу б Про измену, тюрьму и рочок, Но… друзей моих пробуют на зуб, Но… цепляют

Надо с кем-то рассорить кого-то. Только с кем и кого? Надо сделать трагичное что-то. Только что, для чего?

Нынче мне не до улыбок, Я возле дома иду, Слишком уж много ошибок Сделано в этом году. И что ни шаг

Король, что тыщу лет назад над нами правил, Привил стране лихой азарт игры без правил, Играть заставил

Далеко-далеко от меня Кто-то весело песню поет. И хотел бы провторить ей я, Да разбитая грудь не дает.

Года, года… Придя ко мне, всегда Меня руками гладили своими. Вы с мягким снегом шли ко мне, года, Чтоб

Не хожен путь, И не прост подъем. Но будь ты большим иль малым, А только — вперед За бегущим днем, Как

В зеленый шелк обут был Том, В зеленый бархат был одет. И про него в краю родном Никто не знал семь долгих лет.

Ты восклицаешь: «Равенство! Свобода!» Но, милая, слова твои — обман. Ты ввергла в рабство множество народа

Господь во всем, конечно, прав. Но кажется непостижимым, Зачем он создал прочный шкаф С таким убогим

Со скрипкой черт пустился в пляс И в ад умчал акцизного, И все кричали: — В добрый час! Он не вернется сызнова!

Ученый муж качает головой, Поэт грустит, писатель сожалеет, Что Каспий от черты береговой С годами отступает и мелеет.

Когда я думаю о Блоке, когда тоскую по нему, то вспоминаю я не строки, а мост, пролетку и Неву.

Лишь розы увядают, Амврозией дыша, В Элизий улетает Их легкая душа. И там, где волны cонны Забвение несут

Цыган кричал, коня менял: «С конём живётся вольно. Не делай из меня меня, С меня — меня довольно!

О люди жалкие, бессильные, Интеллигенции отброс, Как ваши речи злы могильные, Как пуст ваш ноющий вопрос!

Я примирился с судьбой неизбежною, Нет ни охоты, ни силы терпеть Невыносимую муку кромешную!

Стихотворения чудный театр, нежься и кутайся в бархат дремотный. Я ни при чем, это занят работой чуждых

Чтоб задачки нам решать, Надо очень много знать. Надо знать про Пифагора. Теоремы… И готово!

Недаром, видимо, господь Когда-то посулил: Не только души, но и плоть Восстанет из могил. А то б вовеки

Освещена последняя сосна. Под нею темный кряж пушится. Сейчас погаснет и она. День конченый — не повторится.

Город пышный, город бедный, Дух неволи, стройный вид, Свод небес зелено-бледный, Скука, холод и гранит

Ты не добра. Ко мне добра. Ты не жестока. Ты со мной жестока. Хоть ты из моего ребра, Но требуешь За око Око.

Чашу с темным вином подала мне богиня печали. Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник.

Вблизи тебя до этих пор Я не слыхал в груди огня. Встречал ли твой прелестный взор — Не билось сердце у меня.

Не страшно мне прикосновенье стали И острота и холод лезвия. Но слишком тупо кольца жизни сжали И, медленные

Я не знаю, ты жив или умер,— На земле тебя можно искать Или только в вечерней думе По усопшем светло горевать.

Как мне легко, как счастлив я в тот миг, Когда, мой друг, речам твоим внимаю И кроткую любовь в очах

Лунные тени — тени печали — Бродят бесшумной стопой. В черном как горе земли покрывале Призрачной робкой тропой.

Сердце к сердцу не приковано, Если хочешь — уходи. Много счастья уготовано Тем, кто волен на пути.

Мы не умеем прощаться,- Все бродим плечо к плечу. Уже начинает смеркаться, Ты задумчив, а я молчу.