Короткие стихи Анны Ахматовой

Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: «Иди сюда, Оставь свой край глухой и грешный, Оставь Россию навсегда.

И та, что сегодня прощается с милым,- Пусть боль свою в силу она переплавит. Мы детям клянемся, клянемся

Птицы смерти в зените стоят. Кто идет выручать Ленинград? Не шумите вокруг — он дышит, Он живой еще

Сзади Нарвские были ворота, Впереди была только смерть… Так советская шла пехота Прямо в желтые жерла «Берт».

Чистый ветер ели колышет, Чистый снег заметает поля. Больше вражьего шага не слышит, Отдыхает моя земля.

И в День Победы, нежный и туманный, Когда заря, как зарево, красна, Вдовою у могилы безымянной Хлопочет

Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей. По мне, в стихах все быть должно некстати

Перед весной бывают дни такие: Под плотным снегом отдыхает луг, Шумят деревья весело-сухие, И теплый

Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает

И мнится — голос человека Здесь никогда не прозвучит, Лишь ветер каменного века В ворота черные стучит.

Теперь никто не станет слушать песен. Предсказанные наступили дни. Моя последняя, мир больше не чудесен

1 Подушка уже горяча С обеих сторон. Вот и вторая свеча Гаснет и крик ворон Становится все слышней.

Дал Ты мне молодость трудную. Столько печали в пути. Как же мне душу скудную Богатой Тебе принести?

Я пью за разорённый дом, За злую жизнь мою, За одиночество вдвоём, И за тебя я пью,— За ложь меня предавших

Приходи на меня посмотреть. Приходи. Я живая. Мне больно. Этих рук никому не согреть, Эти губы сказали

Словно ангел, возмутивший воду, Ты взглянул тогда в мое лицо, Возвратил и силу и свободу, А на память

Жить — так на воле, Умирать — так дома. Волково поле, Желтая солома.

Из тюремных ворот, Из заохтенских болот, Путем нехоженым, Лугом некошеным, Сквозь ночной кордон, Под

Дай мне горькие годы недуга, Задыханья, бессонницу, жар, Отыми и ребенка, и друга, И таинственный песенный

Сердце к сердцу не приковано, Если хочешь — уходи. Много счастья уготовано Тем, кто волен на пути.

Земная слава как дым, Не этого я просила. Любовникам всем моим Я счастье приносила. Один и сейчас живой

Как невеста, получаю Каждый вечер по письму, Поздно ночью отвечаю Другу моему. «Я гощу у смерти белой

Ты мог бы мне снится и реже, Ведь часто встречаемся мы, Но грустен, взволнован и нежен Ты только в святилище тьмы.

Вечерний и наклонный Передо мною путь. Вчера еще, влюбленный, Молил: «Не позабудь». А нынче только ветры

Мурка, не ходи, там сыч На подушке вышит, Мурка серый, не мурлычь, Дедушка услышит. Няня, не горит свеча

Да, я любила их, те сборища ночные,- На маленьком столе стаканы ледяные, Над черным кофеем пахучий, зимний

Здравствуй! Легкий шелест слышишь Справа от стола? Этих строчек не допишешь — Я к тебе пришла.

Я сошла с ума, о мальчик странный, В среду, в три часа! Уколола палец безымянный Мне звенящая оса.

В прошлое давно пути закрыты, И на что мне прошлое теперь? Что там?- окровавленные плиты Или замурованная

Эта встреча никем не воспета, И без песен печаль улеглась. Наступило прохладное лето, Словно новая жизнь началась.

Когда человек умирает, Изменяются его портреты. По-другому глаза глядят, и губы Улыбаются другой улыбкой.

Любовь покоряет обманно, Напевом простым, неискусным. Еще так недавно-странно Ты не был седым и грустным.

Я не знаю, ты жив или умер,— На земле тебя можно искать Или только в вечерней думе По усопшем светло горевать.

Ленинградскую беду Руками не разведу, Слезами не смою, В землю не зарою. Я не словом, не упреком, Я не

Помолись о нищей, о потерянной, О моей живой душе, Ты в своих путях всегда уверенный, Свет узревший в шалаше.

Я и плакала и каялась, Хоть бы с неба грянул гром! Сердце темное измаялось В нежилом дому твоем.

Хочешь знать, как все это было? — Три в столовой пробило, И, прощаясь, держась за перила, Она словно

А я иду, где ничего не надо, Где самый милый спутник — только тень, И веет ветер из глухого сада, А под

Ах, дверь не запирала я, Не зажигала свеч, Не знаешь, как, усталая, Я не решалась лечь. Смотреть, как

Солнце комнату наполнило Пылью желтой и сквозной. Я проснулась и припомнила: Милый, нынче праздник твой.

Важно с девочками простились, На ходу целовали мать, Во все новое нарядились, Как в солдатики шли играть.

В каждых сутках есть такой Смутный и тревожный час. Громко говорю с тоской, Не раскрывши сонных глаз.

Широк и желт вечерний свет, Нежна апрельская прохлада. Ты опоздал на много лет, Но все-таки тебе я рада.

То змейкой, свернувшись клубком, У самого сердца колдует, То целые дни голубком На белом окошке воркует

На стеклах нарастает лед, Часы твердят: «Не трусь!» Услышать, что ко мне идет, И мертвой я боюсь.

На пороге белом рая, Оглянувшись, крикнул: «Жду!» Завещал мне, умирая, Благостность и нищету.

Оставь, и я была как все, И хуже всех была, Купалась я в чужой росе, И пряталась в чужом овсе, В чужой

По твердому гребню сугроба В твой белых, таинственный дом Такие притихшие оба В молчании нежном идем.

Сразу стало тихо в доме, Облетел последний мак, Замерла я в долгой дреме И встречаю ранний мрак.

И в ночи январской, беззвездной, Сам дивясь небывалой судьбе, Возвращенный из смертной бездны, Ленинград