Стихи Леонида Мартынова
Ложь Поначалу в самых мелочах, А дальше — больше, гладко, без заминки, Как будто в ясных солнечных лучах
Вездеход, Бульдозер, Самосвал… Кажется, я все обрисовал И детально все изобразил, Как я все на свете
Закрывались магазины, День кончался, остывая; Пахли туфлей из резины Тротуар и мостовая. В тридцатиэтажном
Вы поблекли. Я — странник, коричневый весь. Нам и встретиться будет теперь неприятно. Только нежность
Я помню: Целый день Всё время Падал снег И всею тяжестью Висел на черных сучьях. Но это шла весна: Тянуло
Где-то Крикнул петел, Дятел застучал, Что-то им ответил, сонно замычал В утреннем тумане, высунув язык
Возвращались солдаты с войны. По железным дорогам страны День и ночь поезда их везли. Гимнастерки их
Все-таки Разрешилось, Больше терпеть не могла, Гнев положила на милость. Слышите: Градус тепла!
По мненью бедноты, Мы — богачи: У нас все сказки делаются былью И вообще что хочешь получи,— Нам вручены
Вода Благоволила Литься! Она Блистала Столь чиста, Что — ни напиться, Ни умыться, И это было неспроста.
Событье Свершилось, Но разум Его не освоил еще; Оно еще пылким рассказом Не хлынуло с уст горячо;
От города не отгороженное Пространство есть. Я вижу, там Богатый нищий жрет мороженое За килограммом
А птицей стать я не хотел бы, Быть соловьем я не желаю. Сама подумай,— Прилетел бы, На подоконник сел
Я поднял стихотворную волну. Зажег я стихотворную луну Меж стихотворных облаков И вот решил: теперь возьму
— Будьте Любезны, Будьте железны! — Вашу покорную просьбу я слышу.- Будьте железны, Будьте полезны Тем
Всё — Как он набирался сил, Как в небесах владел собой И невесомость выносил — Да пусть почувствует любой Из нас!
Помню Двадцатые годы — Их телефонные ручки, Их телеграфные коды, Проволочные колючки. Помню Недвижные
Они Лежали На панели. И вдруг Они осатанели И, изменив свою окраску, Пустились в пляску, колдовские.
Когда Пахнёт Великим хаосом — Тут не до щебета веселого, И кое-кто, подобно страусам, Под крылья робко
Редко Перечитываем классиков. Некогда. Стремительно бегут Стрелки строго выверенных часиков — Часики
Люди, В общем, Мало просят, Но дают довольно много. Люди Многое выносят: Если надо — ходят в ногу, Устают
В чём убедишь ты стареющих, Завтрашний день забывающих, Спины на солнышке греющих И о покое взывающих!
Бывают Такие Периоды, Когда к словопреньям не тянет И кажется, в рот набери воды, А глубже молчанье не
А красноречивей всех молчат Книги, славно изданы, честь честью Переплетены, чтоб до внучат Достояться
И вот В ночном Людском потоке Мою дорогу пересек Седой какой-то, и высокий, И незнакомый человек.
Кто следующий? Ты следующий! Во многом еще несведущий, Но ясную цель преследующий, Моим оружьем орудующий
А если Нос мы вздернем И ухмыльнемся черство, Предупреждаю: с корнем я вырву непокорство! И без раздумий
Я стихи писал В период гроз, Ночью, полон внутреннего жара. И однажды Ветер их понес Будто бы вокруг
Дождь Подкрался неожиданно, Незамеченно почти, Будто не было и выдано Разрешения пойти. И, препятствия
Смерть Хотела взять его за горло, Опрокинуть наземь, придушить. Он не мог ей это разрешить.
Есть Страх: Не распылиться в прах, Не превратить пыланья в тленье И чистый благородный страх За будущие
Где книги наши? Я отвечу: — Они во мгле библиотек. Но с тихой вкрадчивою речью Подходит этот человек: — Идемте!
Отыскал В тиши я деревенской У слиянья Истры и Москвы Камень в форме и мужской, и женской, И коровье-бычьей головы.
Трудолюбив, Как первый ученик, Я возмечтал: плоды науки сладки. Но, сконцентрировав мильоны книг На книжных
У ночи — мрак, У листьев — шум, У ветра — свист, У капли — дробность, А у людей пытливый ум И жить упорная
Рифм изобилие Осточертело мне. Ну, хорошо, я сделаю усилие И напишу я белые стихи! И кажется, что я блуждаю
Я о тебе Гораздо больше знаю, Чем о себе ты ведаешь сама, О милая обыденность земная, Стучащаяся пальчиком в дома.
Я видел Много звёзд: Не только стаи, А табуны их, целые стада, Скакали, пыль межзвездную взметая.
Мои Товарищи, Поэты, Вы Быль и явь И тайный знак, Любые времени приметы Читать умеете ли так, Как Ленин
И далекого и близкого, И высокого и низкого сочетанье воедино, Так ли ты необходимо? Или от меня ты требуешь
Диалектика полета! Вот она: Ведь не крылатый кто-то, Черт возьми, а именно бескрылый По сравненью даже
Чего только не копится В карманах пиджака За целые века… А лето, печь не топится… Беда не велика, Беда
Обманывают невольно Меня и добрые друзья, Но мне от этого не больно: Обманываюсь, но не я. Фальшивящими
В горестном Грозово-величавом Мире памятников и утрат Грустно я приглядывался к ржавым Розам металлических
На заре розовела от холода Крутобокая белая Вологда. Гулом колокола веселого Уверяла белая Вологда: Сладок
Померк багряный свет заката, Громада туч росла вдали, Когда воздушные фрегаты Над самым городом прошли.
Этой Ночью, Ночью летней, Вьется хмель тысячелетний По железу, По бетону, По карнизу, По балкону.
Примерзло яблоко К поверхности лотка, В киосках не осталось ни цветка, Объявлено открытие катка, У лыжной
Теперь, Когда столь много новых книг И многому идет переоценка, Я как-то заново прочел дневник Шевченко.
Одни стихи Приходят за другими, И кажется, Одни других не хуже: Иные появляются нагими. Другие — сразу