Стихи Марины Цветаевой
Не моя печаль, не моя забота, Как взойдет посев, То не я хочу, то огромный кто-то: И ангел и лев.
Не смущаю, не пою Женскою отравою. Руку верную даю — Пишущую, правую. Той, которою крещу На ночь — ненаглядную
Некоторым — не закон. В час, когда условный сон Праведен, почти что свят, Некоторые не спят: Всматриваются
Ночные шепота: шелка Разбрасывающая рука. Ночные шепота: шелка Разглаживающие уста. Счета Всех ревностей
О, Муза плача, прекраснейшая из муз! О ты, шальное исчадие ночи белой! Ты черную насылаешь метель на
Фонари, горящие газом, Леденеющим день от дня. Фонари, глядящие глазом, Не пойму ещё — в чем?
Оставленной быть — это втравленной быть В грудь — синяя татуировка матросов! Оставленной быть — это явленной
Повсюду листья желтые, вода Прозрачно-синяя. Повсюду осень, осень! Мы уезжаем. Боже, как всегда Отъезд
«то — вопреки всему — Англия…» Пахнуло Англией — и морем — И доблестью. — Суров и статен. — Так, связываясь
И, дрожа от страстной спеси, В небо вознесла ладонь Раскаленный полумесяц, Что посеял медный конь.
По тебе тоскует наша зала, — Ты в тени ее видал едва — По тебе тоскуют те слова, Что в тени тебе я не сказала.
Колотёры-молотёры, Полотёры-полодёры, Кумашный стан, Бахромчатый штан. Что Степан у вас, что Осип — Ни
Последняя прелесть, Последняя тяжесть: Ребенок, у ног моих Бьющий в ладоши. Но с этой последнею Прелестью
Прибой курчавился у скал, — Протяжен, пенен, пышен, звонок… Мне Вашу дачу указал — Ребенок.
Прорицаниями рокоча, Нераскаянного скрипача Piccicata’ми… Разрывом бус! Паганиниевскими «добьюсь!
Радость всех невинных глаз, — Всем на диво! — В этот мир я родилась — Быть счастливой! Нежной до потери сил, .
Рассказать вам, друзья, как смельчак Робин Гуд, — Бич епископов и богачей, — С неким Маленьким Джоном
С головою на блещущем блюде Кто-то вышел. Не я ли сама? На груди у меня — мертвой грудою — Целый город
Сей рукой, о коей мореходы Протрубили на сто солнц окрест, Сей рукой, в ночах ковавшей — оды, Как неграмотная
— Сердце, измена! — Но не разлука! И воровскую смуглую руку К белым губам. Краткая встряска костей о плиты.
Вижу комнату парадную, Белизну и блеск шелков. Через все — тропу громадную — — Черную — к тебе, альков.
1 Ветры спать ушли — с золотой зарей, Ночь подходит — каменною горой, И с своей княжною из жарких стран
Та ж молодость, и те же дыры, И те же ночи у костра… Моя божественная лира С твоей гитарою — сестра.
Там, где мед — там и жало. Там, где смерть — там и смелость. Как встречалось — не знала, А уж так: встрелось
— «Какие маленькие зубки! И заводная! В парике!» Она смеясь прижала губки К ее руке. — «Как хорошо уйти от гула!
Ты, мерящий меня по дням, Со мною, жаркой и бездомной, По распаленным площадям — Шатался — под луной огромной?
Уроненные так давно Вздымаю руки. В пустое черное окно Пустые руки Бросаю в полуночный бой Часов, — домой Хочу!
Хочешь знать мое богачество? Скакуну на свете — скачется, Мертвым — спится, птицам — свищется.
Черные стены С подножием пены Это — Святая Елена.
Широкое ложе для всех моих рек — Чужой человек. Прохожий, в которого руки — как в снег Всей жаркостью
Только глянул — пространство со взгляда, как с якоря, сорвалося! Эти вспышки зеленого дыма — зеленого
Я пришла к тебе черной полночью, За последней помощью. Я — бродяга, родства не помнящий, Корабль тонущий.
Руки — и в круг Перепродаж и переуступок! Только бы губ, Только бы рук мне не перепутать! Этих вот всех
О. Э. Мандельштаму Собирая любимых в путь, Я им песни пою на память — Чтобы приняли как-нибудь, Что когда-то
Милые спутники, делившие с нами ночлег! Версты, и версты, и версты, и черствый хлеб… Рокот цыганских
Люблю — но мука еще жива. Найди баюкающие слова: Дождливые, — расточившие все Сам выдумай, чтобы в их
Ты проходишь своей дорогою, И руки твоей я не трогаю, Но тоска во мне — слишком вечная, Чтоб была ты
С фонарем обшарьте Весь подлунный свет! Той страны — на карте Нет, в пространстве — нет. Выпита как с
Воды не перетеплил В чану, зазнобил — как надобно — Тот поп, что меня крестил. В ковше плоскодонном свадебном
Идет по луговинам лития. Таинственная книга бытия Российского — где судьбы мира скрыты — Дочитана и наглухо закрыта.
Брали — скоро и брали — щедро; Взяли горы и взяли недра. Взяли уголь и взяли сталь. И свинец у нас, и хрусталь.
О. Э. Мандельштаму Откуда такая нежность? Не первые — эти кудри Разглаживаю, и губы Знавала темней твоих.
Дома до звезд, а небо ниже, Земля в чаду ему близка. В большом и радостном Париже Все та же тайная тоска.
Выше! Выше! Лови – лётчицу! Не спросившись лозы — отческой Нереидою по — лощется, Нереидою в ла — зурь!
Дорожкою простонародною, Смиренною, богоугодною, Идем – свободные, немодные, Душой и телом – благородные.
Война, война!- Кажденья у киотов И стрёкот шпор. Но нету дела мне до царских счетов, Народных ссор.
Солнце и звёзды в твоей глубине, Солнце и звёзды вверху, на просторе. Вечное море, Дай мне и солнцу и
Канун Благовещенья. Собор Благовещенский Прекрасно светится. Над главным куполом, Под самым месяцем
«Аu moment оu je me disposais ? monter l’escalier, voil? qu’une femme, envelop?e dans un manteau, me
А любовь? Для подпаска В руки бьющего снизу. Трехсекундная встряска На горах Парадиза. Эти ады и раи