Стихи Марины Цветаевой

Мое убежище от диких орд, Мой щит и панцирь, мой последний форт От злобы добрых и от злобы злых — Ты

Закачай меня, звездный челн! Голова устала от волн! Слишком долго причалить тщусь, — Голова устала от

На заре морозной Под шестой березой За углом у церкви Ждите, Дон-Жуан! Но, увы, клянусь вам Женихом и

Над колыбелью твоею — где ты? — Много, ох много же, будет пето. Где за работой швея и мать — Басен и

Не бесы — за иноком, Не горе — за гением, Не горной лавины ком, Не вал наводнения, — Не красный пожар

Не любовь, а лихорадка! Легкий бой лукав и лжив. Нынче тошно, завтра сладко, Нынче помер, завтра жив.

Не смейтесь вы над юным поколеньем! Вы не поймете никогда, Как можно жить одним стремленьем, Лишь жаждой

Нет, бил барабан перед смутным полком, Когда мы вождя хоронили: То зубы царёвы над мертвым певцом Почетную

Ночь. — Норд-Ост. — Рев солдат. — Рев волн. Разгромили винный склад. — Вдоль стен По канавам — драгоценный

О, скромный мой кров! Нищий дым! Ничто не сравнится с родным! С окошком, где вместе горюем, С вечерним

Она подкрадётся неслышно — Как полночь в дремучем лесу. Я знаю: в передничке пышном Я голубя Вам принесу.

Останешься нам иноком: Хорошеньким, любименьким, Требником рукописным, Ларчиком кипарисным.

Принц Гамлет! Довольно червивую залежь Тревожить… На розы взгляни! Подумай о той, что — единого дня лишь

1 Лопушиный, ромашный Дом — так мало домашний! С тем особенным взглядом Душ — тяжелого весу.

Не флотом, не потом, не задом В заплатах, не Шведом у ног, Не ростом — из всякого ряду, Не сносом — всего

По-небывалому: В первый раз! Не целовала И не клялась. По-небывалому: Дар и милость. Не отстраняла И

Полюбил богатый — бедную, Полюбил ученый — глупую, Полюбил румяный — бледную, Полюбил хороший — вредную

О, я помню прощальные речи, Их шептавшие помню уста. «Только чистым даруются встречи. Мы увидимся, будь

Скоро вечер: от тьмы не укрыться, Чья-то тень замелькает в окне… Уезжай, уезжай же, мой рыцарь, На своем

Простите Любви — она нищая! У ней башмаки нечищены, — И вовсе без башмаков! Стояла вчерась на паперти

Развела тебе в стакане Горстку жженых волос. Чтоб не елось, чтоб не пелось, Не пилось, не спалось.

Двенадцать месяцев в году. Не веришь — посчитай. Но всех двенадцати милей Веселый месяц май.

С вербочкою светлошерстой — Светлошерстая сама — Меряю Господни версты И господские дома. Вербочка!

Седой — не увидишь, Большим — не увижу. Из глаз неподвижных Слезинки не выжмешь. На всю твою муку, Раззор

Сколько их, сколько их ест из рук, Белых и сизых! Целые царства воркуют вкруг Уст твоих, Низость!

Смуглой оливой Скрой изголовье. Боги ревнивы К смертной любови. Каждый им шелест Внятен и шорох.

Стоит, запрокинув горло, И рот закусила в кровь. А руку под грудь уперла — Под левую — где любовь.

Так — только Елена глядит над кровлями Троянскими! В столбняке зрачков Четыре провинции обескровлено

Так, от века здесь, на земле, до века, И опять, и вновь Суждено невинному человеку — Воровать любовь.

Тридцатая годовщина Союза — держись, злецы! Я знаю твои морщины, Изъяны, рубцы, зубцы — Малейшую из зазубрин!

Екатерине Павловне Пешковой Мама светло разукрасила гробик. Дремлет малютка в воскресном наряде.

Упадешь — перстом не двину. Я люблю тебя как сына. Всей мечтой своей довлея, Не щадя и не жалея.

Целовалась с нищим, с вором, с горбачом, Со всей каторгой гуляла — нипочем! Алых губ своих отказом не

Четверостишия 1 На скольких руках — мои кольца, На скольких устах — мои песни, На скольких очах — мои

Максиму дю Кан 1 Для отрока, в ночи глядящего эстампы, За каждым валом — даль, за каждой далью — вал.

Сыплют волны, с колесами споря, Серебристые брызги вокруг. Ни смущения в сердце, ни горя, — Будь счастливым

Я сказала, а другой услышал И шепнул другому, третий — понял, А четвертый, взяв дубовый посох, В ночь

Как правая и левая рука — Твоя душа моей душе близка. Мы смежны, блаженно и тепло, Как правое и левое крыло.

О. Э. Мандельштаму Собирая любимых в путь, Я им песни пою на память — Чтобы приняли как-нибудь, Что когда-то

Милые спутники, делившие с нами ночлег! Версты, и версты, и версты, и черствый хлеб… Рокот цыганских

Люблю — но мука еще жива. Найди баюкающие слова: Дождливые, — расточившие все Сам выдумай, чтобы в их

Ты проходишь своей дорогою, И руки твоей я не трогаю, Но тоска во мне — слишком вечная, Чтоб была ты

С фонарем обшарьте Весь подлунный свет! Той страны — на карте Нет, в пространстве — нет. Выпита как с

Воды не перетеплил В чану, зазнобил — как надобно — Тот поп, что меня крестил. В ковше плоскодонном свадебном

Идет по луговинам лития. Таинственная книга бытия Российского — где судьбы мира скрыты — Дочитана и наглухо закрыта.

Брали — скоро и брали — щедро; Взяли горы и взяли недра. Взяли уголь и взяли сталь. И свинец у нас, и хрусталь.

О. Э. Мандельштаму Откуда такая нежность? Не первые — эти кудри Разглаживаю, и губы Знавала темней твоих.

Дома до звезд, а небо ниже, Земля в чаду ему близка. В большом и радостном Париже Все та же тайная тоска.

Выше! Выше! Лови – лётчицу! Не спросившись лозы — отческой Нереидою по — лощется, Нереидою в ла — зурь!

Дорожкою простонародною, Смиренною, богоугодною, Идем – свободные, немодные, Душой и телом – благородные.