Стихи Марины Цветаевой
Ты солнце в выси мне застишь, Все звезды в твоей горсти! Ах, если бы — двери настежь! — Как ветер к тебе войти!
Удостоверишься — повремени! — Что, выброшенной на солому, Не надо было ей ни славы, ни Сокровищницы Соломона.
Мы оба любили, как дети, Дразня, испытуя, играя, Но кто-то недобрые сети Расставил, улыбку тая — И вот
Чердачный дворец мой, дворцовый чердак! Взойдите. Гора рукописных бумаг… Так. — Руку! — Держите направо
Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна. Я пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно. Нас десять лет
Сабли взмах — И вздохнули трубы тяжко — Провожать Легкий прах. С веткой зелени фуражка — В головах.
Я расскажу тебе — про великий обман: Я расскажу тебе, как ниспадает туман На молодые деревья, на старые пни.
Над миром вечерних видений Мы, дети, сегодня цари. Спускаются длинные тени, Горят за окном фонари, Темнеет
Превыше крестов и труб, Крещенный в огне и дыме, Архангел-тяжелоступ — Здорово, в веках Владимир!
Узкий, нерусский стан — Над фолиантами. Шаль из турецких стран Пала, как мантия. Вас передашь одной Ломаной
Мальчиком, бегущим резво, Я предстала Вам. Вы посмеивались трезво Злым моим словам: «Шалость — жизнь
Точно гору несла в подоле — Всего тела боль! Я любовь узнаю по боли Всего тела вдоль. Точно поле во мне
Когда-нибудь, прелестное созданье, Я стану для тебя воспоминаньем, Там, в памяти твоей голубоокой, Затерянным
Вот и уходят. Запели вдали Жалобным скрипом ворота. Грустная, грустная нота… Вот и ушли. Мама серёжки
Молчи, богемец! Всему конец! Живите, другие страны! По лестнице из живых сердец Германец входит в Градчаны.
О. Э. Мандельштаму Никто ничего не отнял! Мне сладостно, что мы врозь. Целую Вас — через сотни Разъединяющих верст.
Там, где мильоны звёзд-лампадок Горят пред ликом старины, Где звон вечерний сердцу сладок, Где башни
Утро… По утрам мы Пасмурны всегда. Лучшие года Отравляют гаммы. Ждет опасный путь, Бой и бриллианты,-
Христос и Бог! Я жажду чуда Теперь, сейчас, в начале дня! О, дай мне умереть, покуда Вся жизнь как книга для меня.
Хочу у зеркала, где муть И сон туманящий, Я выпытать — куда Вам путь И где пристанище. Я вижу: мачта
Ночи без любимого — и ночи С нелюбимым, и большие звезды Над горячей головой, и руки, Простирающиеся
Не знаю, где ты и где я. Те ж песни и те же заботы. Такие с тобою друзья! Такие с тобою сироты!
Было дружбой, стало службой, Бог с тобою, брат мой волк! Подыхает наша дружба: Я тебе не дар, а долг!
Aeternum vale! Сброшен крест! Иду искать под новым бредом И новых бездн и новых звезд, От поражения —
А всё же спорить и петь устанет — И этот рот! А все же время меня обманет И сон — придет. И лягу тихо
А что если кудри в плат Упрячу — что вьются валом, И в синий вечерний хлад Побреду себе……..
Барабанщик! Бедный мальчик! Вправо-влево не гляди! Проходи перед народом С Божьим громом на груди.
Бессрочно кораблю не плыть И соловью не петь. Я столько раз хотела жить И столько умереть! Устав, как
Бороды — цвета кофейной гущи, В воздухе — гул голубиных стай. Черное око, полное грусти, Пусто, как полдень
Был час чудотворен и полн, Как древние были. Я помню — бок о бок — на холм, Я помню — всходили… Ручьев
Вечерний дым над городом возник, Куда-то вдаль покорно шли вагоны, Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны
В смертных изверясь, Зачароваться не тщусь. В старческий вереск, В среброскользящую сушь, — Пусть моей
1 Выше глаз уходят горы, Дальше глаз уходит дол. Ни жилья бы не увидел Пешеход, кабы добрел.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа — Отпускаю ныне Дорогого друга Из прекрасной пустыни — в мир.
Вот он — гляди — уставший от чужбин, Вождь без дружин. Вот — горстью пьет из горной быстрины — Князь
Нет возврата. Уж поздно теперь. Хоть и страшно, хоть грозный и темный ты, Отвори нам желанную дверь
О, дева всех румянее Среди зеленых гор — Германия! Германия! Германия! Позор! Полкарты прикарманила
Да здравствует черный туз! Да здравствует сей союз Тщеславья и вероломства! На темных мостах знакомства
К Эфрону День августовский тихо таял В вечерней золотой пыли. Неслись звенящие трамваи, И люди шли.
Дом, в который не стучатся: Нищим нечего беречь. Дом, в котором — не смущаться: Можно сесть, а можно лечь.
С ласточками прилетела Ты в один и тот же час, Радость маленького тела, Новых глаз. В марте месяце родиться
Еще один огромный взмах — И спят ресницы. О, тело милое! О, прах Легчайшей птицы! Что делала в тумане дней?
Закрыв глаза — раз иначе нельзя — (А иначе — нельзя!) закрыв глаза На бывшее (чем топтаннее травка —
Знакомец! Отколева в наши страны? Которого ветра клясть? Знакомец! С тобою в любовь не встану: Твоя вороная масть.
И поплыл себе — Моисей в корзине! — Через белый свет. Кто же думает о каком-то сыне В восемнадцать лет!
Из рук моих — нерукотворный град Прими, мой странный, мой прекрасный брат. По церковке — все сорок сороков
Как бы дым твоих ни горек Труб, глотать его — всё нега! Оттого что ночью — город — Опрокинутое небо.
Какой-нибудь предок мой был — скрипач, Наездник и вор при этом. Не потому ли мой нрав бродяч И волосы
Колыбель, овеянная красным! Колыбель, качаемая чернью! Гром солдат — вдоль храмов — за вечерней… А ребенок
Когда же, Господин, На жизнь мою сойдет Спокойствие седин, Спокойствие высот. Когда ж в пратишину Тех