Стихи Марины Цветаевой
Как живется вам с другою,- Проще ведь?- Удар весла!- Линией береговою Скоро ль память отошла Обо мне
Памятью сердца — венком незабудок Я окружила твой милый портрет. Днем утоляет и лечит рассудок, Вечером — нет.
Ушел — не ем: Пуст — хлеба вкус. Всё — мел. За чем ни потянусь. …Мне хлебом был, И снегом был.
С Новым Годом, Лебединый стан! Славные обломки! С Новым Годом — по чужим местам — Воины с котомкой!
В декабре на заре было счастье, Длилось — миг. Настоящее, первое счастье Не из книг! В январе на заре
Темнеет… Готовятся к чаю… Дремлет Ася под маминой шубой. Я страшную сказку читаю О старой колдунье беззубой.
Мальчик к губам приложил осторожно свирель, Девочка, плача, головку на грудь уронила… — Грустно и мило!
А уж так: ни о чем! Не плечом-не бочком, Не толчком-локотком, — Говорком, говорком. В горле — легкий
Ах, на гравюре полустертой, В один великолепный миг, Я встретила, Тучков-четвертый, Ваш нежный лик, И
Безнадежно-взрослый Вы? О, нет! Вы дитя и Вам нужны игрушки, Потому я и боюсь ловушки, Потому и сдержан
Божественно и безоглядно Растет прибой Не губы, жмущиеся жадно К руке чужой — Нет, раковины в час отлива
Буду жалеть, умирая, цыганские песни, Буду жалеть, умирая. . . . перстни, Дым папиросный — бессонницу
В мешок и в воду — подвиг доблестный! Любить немножко — грех большой. Ты, ласковый с малейшим волосом
Звенят-поют, забвению мешая, В моей душе слова: «пятнадцать лет». О, для чего я выросла большая?
Нежен первый вздох весны, Ночь тепла, тиха и лунна. Снова слезы, снова сны В замке сумрачном Шенбрунна.
Весна наводит сон. Уснем. Хоть врозь, а все ж сдается: все Разрозненности сводит сон. Авось увидимся во сне.
Непонятный учебник, Чуть умолкли шаги, я на стул уронила скорей. Вдруг я вижу: стоит у дверей И не знает
Всем покадили и потрафили: . . . . . .— стране — родне — Любовь не входит в биографию, — Бродяга остается
Где слезиночки роняла, Завтра розы будут цвесть. Я кружавчики сплетала, Завтра сети буду плесть.
Голоса с их игрой сулящей, Взгляды яростной черноты, Опаленные и палящие Роковые рты — О, я с Вами легко боролась!
Не знали долго ваши взоры, Кто из сестер для них «она»? Здесь умолкают все укоры, — Ведь две мы.
Всё видит, всё знает твой мудрый зрачок Сердца тебе ясны, как травы. Зачем ты меж нами, лесной старичок
Други! Братственный сонм! Вы, чьим взмахом сметен След обиды земной. Лес! — Элизиум мой! В громком таборе
Есть час Души, как час Луны, Совы — час, мглы — час, тьмы — Час… Час Души — как час струны Давидовой
Жидкий звон, постный звон. На все стороны — поклон. Крик младенца, рев коровы. Слово дерзкое царёво.
Зверю — берлога, Страннику — дорога, Мертвому — дроги. Каждому — свое. Женщине — лукавить, Царю — править
И другу на руку легло Крылатки тонкое крыло. Что я поистине крылата, Ты понял, спутник по беде!
Не разлучай меня с горючей болью, Не покидай меня, о дума-мука Над братским горем, над людским бездольем!
Крадется к городу впотьмах Коварный враг. Но страж на башенных зубцах Заслышал шаг. Берет трубу, Трубит
Как настигаемый олень Летит перо. О . . . . . . . . . И как хитро! Их сонмы гонятся за мной, — Чумная масть!
О. Э. Мандельштаму Ты запрокидываешь голову Затем, что ты гордец и враль. Какого спутника веселого Привел
Концами шали Вяжу печаль твою. И вот — без шали — На площадях пою. Снято проклятие! Я госпожа тебе!
Кто — мы? Потонул в медведях Тот край, потонул в полозьях. Кто — мы? Не из тех, что ездят — Вот — мы!
Леты слепотекущий всхлип. Долг твой тебе отпущен: слит С Летою, — еле-еле жив В лепете сребротекущих ив.
Маленькая сигарера! Смех и танец всей Севильи! Что тебе в том длинном, длинном Чужестранце длинноногом?
Месяц высокий над городом лег, Грезили старые зданья… Голос ваш был безучастно-далек: — «Хочется спать.
Самовар отшумевший заглох; Погружается дом в полутьму. Мне счастья не надо, — ему Отдай мое счастье, Бог!
— «Всё перемелется, будет мукой!» Люди утешены этой наукой. Станет мукою, что было тоской? Нет, лучше му́кой!
На льдине — Любимый, На мине — Любимый, На льдине, в Гвиане, в Геенне — любимый. В коросте — желанный
Наездницы, развалины, псалмы, И вереском поросшие холмы, И наши кони смирные бок о бок, И подбородка
Не гони мою память! Лазурны края, Где встречалось мечтание наше. Будь правдивым: не скоро с такою, как
Не по нраву я тебе — и тебе, И тебе еще — и целой орде. Пышен волос мой — да мало одёж! Вышла голосом
Не хочу ни любви, ни почестей: — Опьянительны. — Не падка! Даже яблочка мне не хочется — Соблазнительного
Опять сияющим крестам Поют хвалу колокола. Я вся дрожу, я поняла, Они поют: «и здесь и там».
— О всеми голосами раковин Ты пел ей… — Травкой каждою. — Она томилась лаской Вакховой. — Летейских маков
1 Перерытые — как битвой Взрыхленные небеса. Рытвинами — небеса. Битвенные небеса. Перелетами — как хлёстом
За винтиком винтик, шуруп за шурупом, — Мы в пекле, мы в саже — и так до кончины! Мы света не видим
От лихой любовной думки Как уеду по чугунке — Распыхтится паровоз, И под гул его угрюмый Буду думать
Дарю тебе железное кольцо: Бессонницу — восторг — и безнадежность. Чтоб не глядел ты девушкам в лицо
Первородство — на сиротство! Не спокаюсь. Велико твое дородство: Отрекаюсь. Тем как вдаль гляжу на ближних