Стихи Николая Агнивцева

Я, как муха в сетях паутины, Бьюсь с жужжанием в гостиных. Довольно. Ваши женщины, песни и вина, Понимаете

1 Коммерчески спокоен, В панель упрямо врос Промышленной ногою Лоток для папирос! И, с жаром расширяя

К Монне Фианете Стукнул на рассвете Граф Рене Камбон. И, хоть Фианета Не была одета, Всё ж был принят он.

Мое пальто – предел мечтаний, Мое пальто –венец желаний, И, отвечаю рубль за сто, Что никогда, никто

Жил-был на свете воробей, Московский воробьишка… Не то, чтоб очень дуралей, А так себе, не слишком.

Королева бледна, Королева грустна, Королева от гнева дрожит. В стороне — одинок — Голубой василек — Бедный

Как-то раз порой вечерней В покосившейся таверне У красотки Николетты, Чьи глаза, как два стилета, Нас

Знайте: как-то, когда-то и где-то Одинокий поэт жил да был… И всю жизнь свою, как все поэты, Он писал

По горам за шагом шаг Неизвестный шел ишак. Шел он вверх, шел он вниз, Через-весь. прошел Тавриз И вперед

Вы не бывали На канале? На погрузившемся в печаль «Екатерининском канале», Где воды тяжелее стали За

Некие в смокинг одетые атомы, Праха веков маринованный прах, Чванно картавят, что, мол, «азиаты мы»

Ах, как приятно в день весенний Урвать часок на променад И для галантных приключений Зайти в веселый

1 Сейчас весь мир невольно Звенит от птичьих стай. Сейчас цветет фривольный Веселый месяц май.

Как вздрогнул мозг, как сердце сжалось! Весь день без слов, вся ночь без сна!.. Сегодня в руки мне попалась

Я расскажу вам об одном крокодиле, Квартировавшем в Ниле, Который был Всем крокодилам крокодил.

Длинна, как мост, черна, как вакса, Идет, покачиваясь, такса. За ней шагает, хмур и строг, Законный муж

Белой мертвой странной ночью, Наклонившись над Невою, Вспоминает о Минувшем Странный город Петербург…

Грустный Месяц, томясь от любви, Пальцем в небо потыкал, Расстроился и – Захныкал: «Ох, уж и грустно

1 В Америке где-то Судя по газетам, Есть город такой – «Голливуд»… И в городе этом, Судя по газетам

В этот вечер над Невою Встал туман!.. И град Петра Запахнулся с головою В белый плащ из серебра… И тотчас

Вы помните былые дни, Когда вся жизнь была иною?! Как были праздничны они Над петербургскою Невою!

У Зюлейки ханум Губы, как рахат-лукум, Щеки, как персики из Азербинада, Глаза, как сливы из шахского сада.

Как-то раз путем окрестным Пролетал дракон и там По причинам неизвестньм Стал глотать девиц и дам.

У моей знакомой Сони Есть Тальони В медальоне на груди! Ну, а рядом с той Тальони В том же самом медальоне

О, звени, старый вальс, о, звени же, звени Про галантно-жеманные сцены, Про былые, давно отзвеневшие

Вы не видали господина, Виновника сердечных мук? На нем – цилиндр и пелерина И бледно-палевый сюртук.

Когда тебя увижу, вдруг, Вмиг, под дрожащей пеленою, Весь старый пышный Петербург Встает, как призрак

Прощайте, немцы, греки, турки, И здравствуй, русская земля! В своем я снова Петербурге, Я снова русский!

Как верный отблеск парадиза, И непорочна и светла, Одна французская, маркиза Жила, пока не умерла.

Был день и час, когда, уныло Вмешавшись в шумную толпу, Краюшка хлеба погрозила Александрийскому столпу!

Покушав как-то травку, Зашел слон по делам В фарфоровую лавку И… повернулся там! Мораль сей басни впереди

Где-то давно, друг от друга особо, Жили да были три старых иабоба. Верили твердо они с давних пор, Что

Где-то давно, в неком цирке одном Жили два клоуна, Бим и Бом. Бим-Бом, Бим-Бом. Как-то, увидев наездницу

Ау, века? Ах, где ты, где ты, Веселый век Елизаветы, Одетый в золото и шелк?.. Когда в ночи, шагая левой

Все это было в переулке На «Петербургской Стороне», Где все шаги чрезмерно гулки, И в поэтической прогулке

1 Давайте-ка устроим чистку Средь коломбин и апашей! Ведь наши «замы» и модистки, Кассиры и пиш-машинистки

Париж, Нью-Йорк, Берлин и Лондон! Какой аккорд! Но пуст их рок! Всем четырем один шаблон дан, Одни и

В далеком некем царстве, В заморском государстве, Хоть это выражение Немного старовато, Но все же, тем

Смерть с безумьем устроили складчину! И, сменив на порфиру камзол, В Петербург прискакавши из Гатчины

Куранты пробили…и вот под бранный дым и гром Сатурн венчает Новый год железом и огнем. Встаем мы вновь

Под сенью греческого флага, Болтая с капитаном Костой, Средь островов Архипелага Мне вспомнился «Елагин остров!

Если хочешь, для тебя я Пропою здесь серенаду, Буду петь, не умолкая, Хоть четыре ночи кряду?

Изящна, как игрушечка, Прелестная пастушечка Плела себе венок. И с нею рядом туточки Наигрывал на дудочке

Кулебяка «Доминика», Пирожок из «Квисисаны», «Соловьевский» бутерброд… Вот триптих немного дикий, Вот

Как бьется сердце! И в печали, На миг былое возвратив, Передо мной взлетают дали Санкт-Петербургских

Средь королевских всяких благ Король Артур, король-чудак Жил был давиым. Давно!.. И тем Артур известен

У короля был паж Леам, Задира хоть куда. Сто сорок шесть прекрасных дам Ему сказали: «да!» И в сыропуст

Сказал мне примус по секрету, Что в зажигалку он влюблен. И, рассказавши новости эту, Впервые выданную

– «Мой Бог, вот скука!.. Даже странно, Какая серая судьба: Все тот же завтрак у «Контана», Все тот же

У заморских пав краса Никогда не хмурится! Перед их красой глаза, Как от солнца, жмурятся! Истукана вгонят