Стихи Николая Огарева

О, возвратись, любви прекрасное мгновенье, О, исцели тоскующую грудь, Дай тихо, свято, радостно дохнуть

Под дальним небосклоном Чернеет город мой, Туманный образ словно, Покрыт вечерней мглой, Сырой вздувает

Есть в жизни смутные, тяжелые мгновенья, Когда душа полна тревожных дум, И ноша трудная томящего сомненья

Когда тревогою бесплодной Моя душа утомлена, И я брожу в тоске холодной, И жизнь мне кажется скучна

Когда я был отроком тихим и нежным, Когда я был юношей страстно-мятежным, И в возрасте зрелом, со старостью

Она никогда его не любила А он её втайне любил; Но он о любви не выронил слова: В себе ее свято хранил.

В вечернем сумраке долина Синела тихо за ручьем, И запах розы и ясмина Благоухал в саду твоем;

Друг! Весело летать мечтою Высоко в небе голубом Над освещенною землею Луны таинственным лучом.

Я вспомнил, как ты здесь страдала, Как сердце билось и чело Болезни муки выражало,- И как мне было тяжело!

Выпьем, что ли, Ваня, С холода да с горя; Говорят, что пьяным По колено море, У Антона дочь-то Девка

Вот год еще прошел, как сновиденье, Исчез, примкнулся к тьме годов; Недавний труп нашел успокоенье Среди

Была чудесная весна! Они на берегу сидели — Река была тиха, ясна, Вставало солнце, птички пели;

Ты пришло уже, небо туманное, Ты рассыпалось мелким дождем, Ты повеяло холодом, сыростью В опечаленном

Ночь темна, на небе тучи, Белый снег кругом, И разлит мороз трескучий В воздухе ночном. Вдоль по улице

Ребенком он упрям был и резов, И гордо так его смотрели глазки Лишь матери его смиряли ласки Но не внимал

Как жадно слушал я признанья Любви глубокой и святой! О, как ты полон упованья! О, как ты бодр еще душой!

Когда сижу я ночью одиноко И образы святые в тишине Так из души я вывожу глубоко, И звонкий стих звучит

Она была больна, а я не знал об этом!.. Ужель ни к ней любовь глубокая моя, Ни память прошлого с его

Как были хороши порой весенней неги — И свежесть мягкая зазеленевших трав, И листьев молодых душистые

Я с юных лет знал тяжкие гоненья, И, истины в душе смиренный жрец, Из рук ее, в залог благословенья

Тебе я счастья не давал довольно, Во многом я тебя не понимал, И мучил я тебя и сам страдал… Теперь я

На наш союз святой и вольный — Я знаю — с злобою тупой Взирает свет самодовольный, Бродя обычной колеей.

С полуночи ветер холодный подул, И лист пожелтелый на землю свалился И с ропотом грустно по ней пропорхнул

В прогулке поздней видел я Сквозь окна — в пышной зале Толпу людей и блеск огня И гости пировали.

Отец! Вот несколько уж дней Воспоминанье все рисует Твои черты душе моей, И по тебе она тоскует.

Смолкает «Колокол» на время, Пока в России старый слух К свободной правде снова глух, Пока помещичье

Я помню робкое желанье, Тоску, сжигающую кровь, Я помню ласки и признанье, Я помню слёзы и любовь.

Толпа на улице и слушает, как диво, Артистов-побродяг. Звучит кларнет пискливо; Играющий на нем, качая

Свисти ты, о ветер, с бессонною силой Во всю одинокую ночь, Тоску твоей песни пустынно-унылой Еще я берусь

Россия тягостно молчала, Как изумленное дитя, Когда, неистово гнетя, Одна рука ее сжимала; Но тот, который

Опять знакомый дом, опять знакомый сад И счастья детские воспоминанья! Я отвыкал от них… и снова грустно

Опять они, мои мечты О тишине уединенья, Где в сердце столько теплоты И столько грусти и стремленья.

Я сорвал ветку кипариса С могилы женщины святой, И слезы теплые лилися, И дух исполнился мольбой.

Я на мосту стоял. Река В ночи недвижно широка Под ледяным своим покровом Светилась пологом свинцовым.

Я помню как сквозь сон — когда являлась в зале Старуха длинная в огромной чёрной шали И белом чепчике

Прощай, прощай, моя Россия! Еще недолго — и уж я Перелечу в страны чужие, В иные, светлые края.

Мой русский стих, живое слово Святыни сердца моего, Как звуки языка родного, Не тронет сердца твоего.

Как дорожу я прекрасным мгновеньем! Музыкой вдруг наполняется слух, Звуки несутся с каким-то стремленьем

Я том моих стихотворений Вчера случайно развернул, И, весь исполненный волнений, Я до рассвета не заснул.

Молю тебя, святое бытие, Дай силу мне отвергнуть искушенья Мирских сует; желание мое Укрыть от бурь порочного

Ох! изба ты моя невысокая… Посижу, погляжу из окна, Только степь-то под снегом широкая, Только степь

Проклясть бы мог свою судьбу, Кто весь свой век, как жалкий нищий, Вел бесконечную борьбу Из-за куска

Выпьем, что ли, Ваня, С холоду да с горя, Говорят, что пьяным По колено море. Стар теперь я, Ваня, Борода

Ночь темна. Лови минуты! Но стена тюрьмы крепка, У ворот ее замкнуты Два железные замка. Чуть дрожит

Песнь моя летит с мольбою Тихо в час ночной. В рощу легкою стопою Ты приди, друг мой. При луне шумят

Берёза в моем стародавнем саду Зеленые ветви склоняла к пруду. Свежо с переливчатой зыби пруда На старые

1. Рассвет Мне детство предстает, как в утреннем тумане Долина мирная. Под дымчатый покров, Сливаясь

Брожу я по лесу тропою каменистой; Трепещут и блестят в ветвистой вышине Зеленые листы под влагою росистой

Тускло месяц дальний Светит сквозь тумана, И лежит печально Снежная поляна. Белые с морозу Вдоль пути

Ночь темна, ветер в улице дует широкой, Тускло светит фонарь, снег мешает идти. Я устал, а до дому еще