Стихи Ольги Берггольц

Я в госпитале мальчика видала. При нём снаряд убил сестру и мать. Ему ж по локоть руки оторвало.

…Я говорю с тобой под свист снарядов, угрюмым заревом озарена. Я говорю с тобой из Ленинграда, страна

Дарья Власьевна, соседка по квартире, сядем, побеседуем вдвоем. Знаешь, будем говорить о мире, о желанном

Весной сорок второго года множество ленинградцев носило на груди жетон — ласточку с письмом в клюве.

Я говорю: нас, граждан Ленинграда, не поколеблет грохот канонад, и если завтра будут баррикады- мы не

I Я как рубеж запомню вечер: декабрь, безогненная мгла, я хлеб в руке домой несла, и вдруг соседка мне

Путешествие. Путёвка. Изучение пути. И на каждой остановке так и хочется сойти! В полдень еду, в полночь

Когда ж ты запоешь, когда откроешь крылья перед всеми? О, возмести хоть миг труда в глухонемое наше время!

Вот ругань плавает, как жир, пьяна и самовита. Висят над нею этажи, гудят под нею плиты, и рынок плещется

Сейчас тебе всё кажется тобой: и треугольный парус на заливе, и стриж над пропастью, и стих чужой, и

Вечерняя станция. желтая заря… По перрону мокрому я ходила зря. Никого не встречу я, никого, никого.

1 Мы шли на перевал. С рассвета менялись года времена: в долинах утром было лето, в горах — прозрачная весна.

1 В синем сапоге, на одной ноге, я стою пред комнаткой твоей… Буки не боюсь, не пошелохнусь — всюду помню

1 Был день как день. Ко мне пришла подруга, не плача, рассказала, что вчера единственного схоронила друга

Сосны чуть качаются мачты корабельные. Бродит, озирается песня колыбельная. Во белых снежках, в валеных

Когда я в мертвом городе искала ту улицу, где были мы с тобой, когда нашла — и всё же не узнала .

Ты будешь ждать, пока уснут, окостенеют окна дома, и бледных вишен тишину нарушит голос мой знакомый.

Я тайно и горько ревную, угрюмую думу тая: тебе бы, наверно, иную — светлей и отрадней, чем я… За мною

В бомбоубежище, в подвале, нагие лампочки горят… Быть может, нас сейчас завалит, Кругом о бомбах говорят…

…Я буду сегодня с тобой говорить, товарищ и друг мой ленинградец, о свете, который над нами горит, о

Во деревне у реки в базарную гущу выходили мужики на Ивана-Пьющего. Тут и гам, тут и гик, тут летают

Во имя лучшего слова, одного с тобою у нас, ты должен влюбиться снова, сказать мне об этом сейчас.

Я люблю сигнал зелёный, знак свободного пути. Нелюбимой, невлюбленной, хорошо одной брести.

Чуж-чуженин, вечерний прохожий, хочешь — зайди, попроси вина. Вечер, как яблоко, — свежий, пригожий

Отчаяния мало. Скорби мало. О, поскорей отбыть проклятый срок! А ты своей любовью небывалой меня на жизнь

И вот в послевоенной тишине к себе прислушалась наедине… . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Машенька, сестра моя, москвичка! Ленинградцы говорят с тобой. На военной грозной перекличке слышишь ли

Я все еще верю, что к жизни вернусь,- однажды на раннем рассвете проснусь. На раннем, на легком, в прозрачной

Вот затихает, затихает и в сумерки ютится день. Я шепотом перебираю названья дальних деревень.

Взял неласковую, угрюмую, с бредом каторжным, с темной думою, с незажившей тоскою вдовьей, с непрошедшей

Не утаю от Тебя печали, так же как радости не утаю. Сердце свое раскрываю вначале, как достоверную повесть Твою.

Эй, солдат, смелее в путь-дорожку! Путь-дорожка огибает мир. Все мы дети Оловянной Ложки, и ведет нас

…Третья зона, дачный полустанок, у перрона — тихая сосна. Дым, туман, струна звенит в тумане, невидимкою

В небе грозно бродят тучи, закрываю Данте я… В сумрак стройный и дремучий входит комната моя… Часто-часто

Очнись, как хочешь, но очнись во мне — в холодной, онемевшей глубине. Я не мечтаю — вымолить слова.

К сердцу Родины руку тянет трижды прбклятый миром враг. На огромнейшем поле брани кровь отметила каждый шаг.

Откуда такое молчание? О новый задуманный мир! Ты наш, ты желанен, ты чаян, Ты Сердца и Разума пир.

А в доме, где жила я много лет, откуда я ушла зимой блокадной, по вечерам опять в окошках свет.

Пришла к тому обрыву судьбе взглянуть в глаза. Вот здесь была счастливой я много лет назад… Морская даль

Нет, не наступит примирения с твоею гибелью, поверь. Рубеж безумья и прозренья так часто чувствую теперь.

Эти сны меня уморят в злой тоске!.. Снилось мне, что я у моря, на песке… И мельтешит альбатросов белизна

1 Все, что пошлешь: нежданную беду, свирепый искус, пламенное счастье,- все вынесу и через все пройду.

Заметь, заметь! Как легчает сердце, Если не подумать о себе, Если белое свистит и вертится По глухой

Ни до серебряной и ни до золотой, всем ясно, я не доживу с тобой. Зато у нас железная была — по кромке

…Осада длится, тяжкая осада, невиданная ни в одной войне. Медаль за оборону Ленинграда сегодня Родина

Мне просто сквозная усмешка дана, да финские камни — ступени к Неве, приплытие гончаров, и весна, и красная

Мы предчувствовали полыханье этого трагического дня. Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье. Родина!

Какая тёмная зима, какие долгие метели! Проглянет солнце еле-еле — и снова ночь, и снова тьма… Какая

Белый город, синие заливы, на высоких мачтах — огоньки… Нет, я буду все-таки счастливой многим неудачам вопреки.

Не сына, не младшего брата — тебя бы окликнуть, любя: «Волчонок, волчонок, куда ты? Я очень боюсь за тебя!