Стихи Ольги Берггольц

Илье Эренбургу 1 Забыли о свете вечерних окон, задули теплый рыжий очаг, как крысы, уходят глубоко-глубоко

Я сердце свое никогда не щадила: ни в песне, ни в дружбе, ни в горе, ни в страсти… Прости меня, милый.

О, если б ясную, как пламя, иную душу раздобыть. Одной из лучших между вами, друзья, прославиться, прожить.

Нет, не из книжек наших скудных, Подобья нищенской сумы, Узнаете о том, как трудно, Как невозможно жили мы.

Есть время природы особого света, неяркого солнца, нежнейшего зноя. Оно называется бабье лето и в прелести

Это всё неправда. Ты любим. Ты навек останешься моим. Ничего тебе я не прощу. Милых рук твоих не отпущу.

На собранье целый день сидела — то голосовала, то лгала… Как я от тоски не поседела? Как я от стыда не померла?

Мне скажут — Армия… Я вспомню день — зимой, январский день сорок второго года. Моя подруга шла с детьми

1 Сама я тебя отпустила, сама угадала конец, мой ласковый, рыженький, милый, мой первый, мой лучший птенец…

В предутрии деревня, лесная сторона. И слухом самым древним бессонница полна. Пыхтят и мреют кочки у

О, не оглядывайтесь назад, на этот лед, на эту тьму; там жадно ждет вас чей-то взгляд, не сможете вы

Ничто не вернётся. Всему предназначены сроки. Потянутся дни, в темноту и тоску обрываясь, как тянутся

Позволь мне как другу — не ворогу руками беду развести. Позволь мне с четыре короба сегодня тебе наплести.

Я говорю, держа на сердце руку, так на присяге, может быть, стоят. Я говорю с тобой перед разлукой, страна

…И вновь одна, совсем одна — в дорогу. Желанный путь неведом и далек, и сердце жжет свобода и тревога

Вот город, я и дом — на горизонте дым за сорокаминутным расстояньем… Сады прекрасные, осенние сады в

«Спаси меня!»- снова к тебе обращаюсь. Не так, как тогда,- тяжелей и страшней: с последней любовью своею

Загорается сыр-бор не от засухи — от слова. Веселый разговор в полуночи выходит снова: «Ты скажи, скажи

Ты у жизни мною добыт, словно искра из кремня, чтобы не расстаться, чтобы ты всегда любил меня.

Мне осень озерного края, как милая ноша, легка. Уж яблочным соком играя, веселая плоть налита.

От сердца к сердцу. Только этот путь я выбрала тебе. Он прям и страшен. Стремителен. С него не повернуть.

Я знаю — далеко на Каме тревожится, тоскует мать. Что написать далекой маме? Как успокоить?

Друзья твердят: «Все средства хороши, чтобы спасти от злобы и напасти хоть часть Трагедии, хоть часть

А я вам говорю, что нет напрасно прожитых мной лет, ненужно пройденных путей, впустую слышанных вестей.

Но сжала рот упрямо я, замкнула все слова. Полынь, полынь, трава моя, цвела моя трава. Все не могли проститься

О, наверное, он не вернётся, волгарь и рыбак, мой муж! О, наверное, разобьется голубь с горькою вестью к нему.

Я сердце свое никогда не щадила: ни в песне, ни в дружбе, ни в горе, ни в страсти… Прости меня, милый.

Рыженькую и смешную дочь баюкая свою, я дремливую, ночную колыбельную спою, С парашютной ближней вышки

…Вот я снова пишу на далекую Каму, Ставлю дату: двадцатое декабря. Как я счастлива, что горячо и упрямо

Знаю, знаю — в доме каменном Судят, рядят, говорят О душе моей о пламенной, Заточить ее хотят.

Подбирают фомки и отмычки, Чтоб живую душу отмыкать. Страшно мне и больно с непривычки, Не простить обиды

Нет, я не знаю, как придется тебя на битву провожать, как вдруг дыханье оборвется, как за конем твоим

Осенью в Москве на бульварах вывешивают дощечки с надписью «Осторожно, листопад!» Осень, осень!

О, где ты запела, откуда взманила, откуда к жизни зовешь меня… Склоняюсь перед твоею силой, Трагедия

Мы шли Сталинградом, была тишина, был вечер, был воздух морозный кристален. Высоко крещенская стыла луна

Ленинград — Сталинград — Волго-Дон. Незабвенные дни февраля… Вот последний души перегон, вновь открытая

1 …И снова хватит сил увидеть и узнать, как все, что ты любил, начнет тебя терзать. И оборотнем вдруг

Мы прощаемся, мы наготове, мы разъедемся кто куда. Нет, не вспомнит на добром слове обо мне никто, никогда.

У нас еще с три короба разлуки, ночных перронов, дальних поездов. Но, как друзья, берут нас на поруки

Есть на земле Московская застава. Ее от скучной площади Сенной проспект пересекает, прям, как слава

Потеряла я вечером слово, что придумала для тебя. Начинала снова и снова эту песнь — сердясь, любя… И

Здесь даже давний пепел так горяч, что опалит — вдохни, припомни, тронь ли… Но ты, ступая по нему, не

Нет в стране такой далекой дали, не найдешь такого уголка, где бы не любили, где б не знали ленинградского

Как на озёрном хуторе с Крещенья ждут меня — стреножены, запутаны ноги у коня… Там вызорили яро в киноварь

Сегодня вновь растрачено души на сотни лет, на тьмы и тьмы ничтожеств… Хотя бы часть ее в ночной тиши

Брожу по городу и ною безвестной песенки напев… Вот здесь простились мы с тобою, здесь оглянулись, не стерпев.

…Вот когда я тебя воспою, назову дорогою подругою, юность канувшую мою, быстроногую, тонкорукую.

Песенкой надрывною очертивши темя, гуляли призывники остатнее время. Мальчишечки русые — все на подбор

…Запомни эти дни. Прислушайся немного, и ты — душой — услышишь в тот же час: она пришла и встала у порога

Как много пережито в эти лета любви и горя, счастья и утрат… Свистя, обратно падал на планету мешком