Стихи Риммы Казаковой

У поезда, застыв, задумавшись — в глазах бездонно и черно,- стояли девушка и юноша, не замечая ничего.

Быть женщиной — что это значит? Какою тайною владеть? Вот женщина. Но ты незрячий. Тебе ее не разглядеть.

Писатели, спасатели,- вот тем и хороши,- сказители, сказатели, касатели души. Как пламя согревальное

Я приду. Я, как когда-то, Хоть когда-нибудь приду. Я найду тебя, как дату, Наилучшую в году.

Спасибо вам, елки зеленые, зеленые елки мои, веселые, озаренные, в иголочках горькой хвои. Зеленые в

Пожалуйста, возьмите пальму первенства! Не просто подержать, а насовсем. Пускай у вас в руках крылато

Мой рыжий, красивый сын, ты красненький, словно солнышко. Я тебя обнимаю, сонного, а любить — еще нету сил.

Россию делает береза. Смотрю спокойно и тверезо, еще не зная отчего, на лес с лиловинкою утра, на то

Опять какая-то поездка… На сколько верст? А может, лет? Мне, как военная повестка, в кармане руку жжет билет.

о свидания, мой непридуманный! Был ты правдою или сном? Хлопья снега, как белые турманы, кувыркаются за окном.

Кто-то ночью хлопает, лопочет… То ль сверчки настроили смычки, то ли это, вылупись из почек, листья разжимают кулачки?

Город мой вечерний, город мой, Москва, весь ты — как кочевье с Крымского моста, Убегает в водах вдаль

Мальчишки, смотрите, вчерашние девочки, подросточки — бантики, белые маечки — идут, повзрослевшие, похудевшие…

Я похожа на землю, что была в запустенье веками. Небеса очень туго, очень трудно ко мне привыкали.

Не сегодня и не завтра и не послезавтра… Это будет — вроде залпа, коротко, внезапно. Это головокруженье

Прости, что непростительно груба, упряма, зла, но соль была просыпана, просыпана была. Она лежала, белая

Мне говорила красивая женщина: «Я не грущу, не ропщу. Все, словно в шахматах, строго расчерчено, и ничего не хочу.

Прозрачно Подмосковье, как росинка на крохотном березовом листе. В росинке отражается Россия во всей

Живут на свете дураки: На бочку меда — дегтя ложка. Им, дуракам, все не с руки Стать поумнее, хоть немножко.

Отечество, работа и любовь — вот для чего и надобно родиться, вот три сосны, в которых — заблудиться

Будет дальняя дорога, то в рассвет, а то в закат. Будет давняя тревога — и по картам, и без карт.

Сколько их над планетой? Бессчетно. И над тропиками, и над полюсом… Но ни бога нет и ни черта, и поэтому

Был день прозрачен и просторен и окроплен пыльцой зари, как дом, что из стекла построен с металлом синим изнутри.

Не оглядываюсь в прошлое и не мучаю мечты. Знаю я, что ты хорошая и единственная ты. Но не правило, не

Становлюсь я спокойной. А это ли просто? …Мне всегда не хватало баскетбольного роста. Не хватало косы.

Я полюбила быт за то, что он наш общий быт, что у меня твое пальто на вешалке висит. За тесноту, за тарарам

Погода измениться может, пока же небу мой привет за то, что и дождем не мочит, и снегопада тоже нет

…И когда наступает пора осознать непричастность, умираю в глаголе — протяжном, как жизнь: «распроститься».

Я не здесь. Я там, где ты… В парках строгие цветы. Строгий вечер. Строгий век. Строгий-строгий первый снег.

Мы молоды. У нас чулки со штопками. Нам трудно. Это молодость виной. Но плещет за дешевенькими шторками

Предчувствую полет и жизнь свою в высотах, как, может быть, пилот, которому под сорок, который — не босяк

…Ну и не надо. Ну и простимся. Руки в пространство протянуты слепо. Как мы от этой муки проспимся?

…Мало солнца в Воркуте. Мой товарищ с кинокамерой морщится: «Лучи не те, что в столице белокаменной!

В конце печальной эпопеи, перевернувшей жизнь мою, я на развалинах Помпеи, ошеломленная, стою.

1 …И приеду я в ту страну, в ту булыжниковую старину, в то черненое серебро, что как вороново перо.

Не ходи за мной, как за школьницей, ничего не сули. И не хочется, и не колется — не судьба, не суди.

Постарею, побелею, как земля зимой. Я тобой переболею, ненаглядный мой. Я тобой перетоскую,- переворошу

Из первых книг, из первых книг, которых позабыть не смею, училась думать напрямик и по-другому не сумею.

На фотографии в газете нечетко изображены бойцы, еще почти что дети, герои мировой войны. Они снимались

Под что-то, да, всегда под что-то, под чье-то будущее «да» вершится жаркая работа, мучительная, как беда.

Любить Россию нелегко, она — в ухабах и траншеях и в запахах боев прошедших, как там война ни далеко.

1 Вспоминаю лесные палы — и по сердцу стучат топоры. Лес — как жизнь, крепкостволен и свеж.

Поляна, речка, лес сосновый и очертания села. Я по земле ступаю новой. Я никогда здесь не была.

Неважно, что Гомер был слеп. А может, так и проще… Когда стихи уже — как хлеб, они вкусней на ощупь.

В какой-то миг неуловимый, неумолимый на года, я поняла, что нелюбимой уже не буду никогда.

Михаилу Светлову Веселый флаг на мачте поднят — как огонек на маяке. И парус тонет, и парус тонет за

Люби меня! Застенчиво, боязно люби, словно мы повенчаны богом и людьми… Люби меня уверенно, чини разбой

Лето благостной боли, постиженья печального света… Никогда уже больше не будет такого же лета.

1 Есть сходного много на свете, и я домоседу не вру: те земли — почти что как эти, похожа гора на гору.

Приснись мне сегодня, пожалуйста, Я так по тебе скучаю. Только приснись не из жалости, А так, случайно.