Стихи Сергея Есенина

Не белы снега по-над Доном Заметали степь синим звоном. Под крутой горой, что ль под тыном, Расставалась

Издатель славный! В этой книге Я новым чувствам предаюсь, Учусь постигнуть в каждом миге Коммуной вздыбленную Русь.

Я о своем таланте Много знаю. Стихи — не очень трудные дела. Но более всего Любовь к родному краю Меня

Весна наступает, Снег быстро тает, И все оживает С приходом ея! Деревья оделись Зеленой листвою, Луг

Свищет ветер, серебряный ветер, В шелковом шелесте снежного шума. В первый раз я в себе заметил — Так

Теперь октябрь не тот, Не тот октябрь теперь. В стране, где свищет непогода, Ревел и выл Октябрь, как

Сестре Шуре Ах, как много на свете кошек, Нам с тобой их не счесть никогда. Сердцу снится душистый горошек

За рекой горят огни, Погорают мох и пни. Ой, купало, ой, купало, Погорают мох и пни. Плачет леший у сосны

Вышел зараня дед На гумно молотить: “Выходи-ка, сосед, Старику подсобить”. Положили гурьбой Золотые снопы.

Не в моего ты Бога верила, Россия, родина моя! Ты как колдунья дали мерила, И был как пасынок твой я.

Чтоб не ругалась больная мать, Я приду, как… сука, У порога околевать. I Ты ведь видишь, что ночь хорошая

Товарищи, сегодня в горе я, Проснулась боль В угасшем скандалисте! Мне вспомнилась Печальная история

Годы молодые с забубенной славой, Отравил я сам вас горькою отравой. Я не знаю: мой конец близок ли

По-осеннему кычет сова Над раздольем дорожной рани. Облетает моя голова, Куст волос золотистый вянет.

Пускай ты выпита другим, Но мне осталось, мне осталось Твоих волос стеклянный дым И глаз осенняя усталость.

Я часто думаю, за что Его казнили? За что Он жертвовал Своею головой? За то ль, что враг суббот, Он против

Тяжело и прискорбно мне видеть, Как мой брат погибает родной. И стараюсь я всех ненавидеть, Кто враждует

Голубая кофта. Синие глаза. Никакой я правды милой не сказал. Милая спросила: «Крутит ли метель?

В зеленой церкви за горой, Где вербы четки уронили, Я поминаю просфорой Младой весны младые были.

1 Не устрашуся гибели, Ни копий, ни стрел дождей,— Так говорит по Библии Пророк Есенин Сергей.

Нет сил ни петь и ни рыдать, Минуты горькие бывают, Готов все чувства изливать, И звуки сами набегают.

Тетя Мотя В розовом капоте, Дядя Вадя В праздничном наряде, Кузина Зина В плаще резиновом, Папа В пижаме

Я пастух, мои палаты — Межи зыбистых полей, По горам зеленым — скаты С гарком гулких дупелей.

Земля моя, златая! Осенний светлый храм! Гусей крикливых стая Несется к облакам. То душ преображенных

На память об усопшем В этой могиле под скромными ивами Спит он, зарытый землей, С чистой душой, со святыми

В холмах зелёных табуны коней Сдувают ноздрями златой налёт со дней. С бугра высокого в синеющий залив

Звездочки ясные, звезды высокие! Что вы храните в себе, что скрываете? Звезды, таящие мысли глубокие

Эх, жизнь моя, Улыбка девичья. За Гольдшмита пьем И за Галькевича. Будет пуст стакан, Как и жизнь пуста.

Храня завет родных поверий — Питать к греху стыдливый страх, Бродил я в каменной пещере, Как искушаемый монах.

Кто скажет и откроет мне, Какую тайну в тишине Хранят растения немые И где следы творенья рук?

Пил я водку, пил я виски, Только жаль, без вас, Быстрицкий. Нам не нужно адов, раев, Только б Валя жил Катаев.

Тот ураган прошел. Нас мало уцелело. На перекличке дружбы многих нет. Я вновь вернулся в край осиротелый

СВОЕ Цветы на подоконнике, Цветы, цветы. Играют на гармонике, Ведь слышишь ты? Играют на гармонике, Ну

Проходили калики деревнями, Выпивали под окнами квасу, У церквей пред затворами древними Поклонялись

Сказание о Евпатии Коловрате, о Хане Батые, Цвете Троеручице, о черном идолище и Спасе нашем Иисусе Христе

О край дождей и непогоды, Кочующая тишина, Ковригой хлебною под сводом Надломлена твоя луна!

Вечер черные брови насопил. Чьи-то кони стоят у двора. Не вчера ли я молодость пропил? Разлюбил ли тебя не вчера?

Под венком лесной ромашки Я строгал, чинил челны, Уронил кольцо милашки В струи пенистой волны.

Эта улица мне знакома, И знаком этот низенький дом. Проводов голубая солома Опрокинулась над окном.

Ах, метель такая, просто черт возьми! Забивает крышу белыми гвоздьми. Только мне не страшно, и в моей

Закружилась пряжа снежистого льна, Панихидный вихорь плачет у окна. Замело дорогу вьюжным рукавом, С

Море голосов воробьиных. Ночь, а как будто ясно. Так ведь всегда прекрасно. Ночь, а как будто ясно, И

Не каждый умеет петь, Не каждому дано яблоком Падать к чужим ногам. Сие есть самая великая исповедь