Стихи Сергея Гандлевского

Зверинец коммунальный вымер. Но в семь утра на кухню в бигуди Выходит тетя Женя и Владимир Иванович с

Опасен майский укус гюрзы. Пустая фляга бренчит на ремне. Тяжела слепая поступь грозы. Электричество

Штрихи и точки нотного письма. Кленовый лист на стареньком пюпитре. Идет смычок, и слышится зима.

А. Магарику Что-нибудь о тюрьме и разлуке, Со слезою и пеной у рта. Кострома ли, Великие Луки — Но в

В начале декабря, когда природе снится Осенний ледоход, кунсткамера зимы, Мне в голову пришло немного

Здесь реки кричат, как больной под ножом, Но это сравнение ложь, потому что Они голосят на стократно

Сотни тонн боевого железа Нагнетали под стены Кремля. Трескотня тишины не жалела, Щекотала подошвы земля.

Устроиться на автобазу И петь про черный пистолет. К старухе матери ни разу Не заглянуть за десять лет.

                                                         О.Е. Ливень лил в Батуми. Лужи были выше Щиколоток.

Когда волнуется желтеющее пиво, Волнение его передается мне. Но шумом лебеды, полыни и крапивы Слух полон

Есть старый флигель угловатый В одной неназванной глуши. В его стенах живут два брата, Два странных образа души.

Памяти поэта И с мертвыми поэтами вести Из года в год ученую беседу; И в темноте по комнате бродить В

Молодость ходит со смертью в обнимку, Ловит ушанкой небесную дымку, Мышцу сердечную рвет впопыхах.

Сегодня дважды в ночь я видел сон. Загадочный, по существу, один И тот же. Так цензура сновидений, Усердная

Цыганскому зуду покорны, Набьем барахлом чемодан. Однажды сойдем на платформы Чужих оглушительных стран.

I Самолеты летят в Симферополь, И в Батуми, и в Адлер, и весь Месяц май пахнет горечью тополь, Вызывая

Чикиликанье галок в осеннем дворе И трезвон перемены в тринадцатой школе. Росчерк ТУ-104 на чистой заре

Грешный светлый твой лоб поцелую, Тотчас хрипло окликну впустую, Постою, ворочусь домой. Вот и все.

Я смежу беспокойные теплые веки, Я уйду ночевать на снегу Кызгыча, Полуплач-полуимя губами шепча, — Пусть