Иосиф Бродский — Стихи о любви

Ни тоски, ни любви, ни печали, ни тревоги, ни боли в груди, будто целая жизнь за плечами и всего полчаса впереди.

Пора давно за все благодарить, за все, что невозможно подарить когда-нибудь, кому-нибудь из вас и улыбнуться

Вместе они любили сидеть на склоне холма. Оттуда видны им были церковь, сады, тюрьма. Оттуда они видали

Шестой из «Двенадцати сонетов к Марии Стюарт» Иосифа Бродского — вызывающая перелицовка пушкинского «оригинала»

Евгению Рейну, с любовью Плывет в тоске необьяснимой среди кирпичного надсада ночной кораблик негасимый

Вместе они любили сидеть на склоне холма. Оттуда видны им были церковь, сады, тюрьма. Оттуда они видали

Я дважды пробуждался этой ночью и брел к окну, и фонари в окне, обрывок фразы, сказанной во сне, сводя

Уезжай, уезжай, уезжай, так немного себе остается, в теплой чашке смертей помешай эту горечь и голод, и солнце.

Мой Арлекин чуть-чуть мудрец, так мало говорит, мой Арлекин чуть-чуть хитрец, хотя простак на вид, ах

В кустах Финляндии бессмертной, где сосны царствуют сурово, я полон радости несметной, когда залив и

Ничто не стоит сожалений, люби, люби, а все одно, — знакомств, любви и поражений нам переставить не дано.

Глава 1 Друзья мои, ко мне на этот раз. Вот улица с осенними дворцами, но не асфальт, покрытая торцами

В прошлом те, кого любишь, не умирают! В прошлом они изменяют или прячутся в перспективу. В прошлом лацканы уже;

Как нравится тебе моя любовь, печаль моя с цветами в стороне, как нравится оказываться вновь с любовью

Ну, время песен о любви, ты вновь склоняешь сердце к тикающей лире, и все слышней в разноголосном клире

Как вдоль коричневой казармы, в решетку темную гляжу, когда на узкие каналы из тех парадных выхожу, как

Ты знаешь, с наступленьем темноты пытаюсь я прикидывать на глаз, отсчитывая горе от версты, пространство

Ты забыла деревню, затерянную в болотах залесенной губернии, где чучел на огородах отродясь не держат

Августовские любовники, августовские любовники проходят с цветами, невидимые зовы парадных их влекут

На вас не поднимается рука. И я едва ль осмелюсь говорить, каким еще понятием греха сумею этот сумрак озарить.

Этой силы прошу в небе твоем пресветлом. Небу нету конца. Но и любви конца нет. Пусть все то, что тогда

Еще пробирались на ощупь к местам за столом женихи, а страшную весть на площадь уже принесли пастухи.

То не Муза воды набирает в рот. То, должно, крепкий сон молодца берет. И махнувшая вслед голубым платком

Не забывай никогда, как хлещет в пристань вода, и как воздух упруг — как спасительный круг.

«Пролитую слезу из будущего привезу, вставлю ее в колечко. Будешь глядеть одна, надевай его на безымянный, конечно».

Дверь хлопнула, и вот они вдвоем стоят уже на улице. И ветер их обхватил. И каждый о своем задумался

Сравни с собой или примерь на глаз любовь и страсть и — через боль — истому. Так астронавт, пока летит

Тогда, когда любовей с нами нет, тогда, когда от холода горбат, достань из чемодана пистолет, достань

Розы, герань, гиацинты, пионы, сирень, ирис — на страшный их гроб из цинка — розы, герань, нарцисс, лилии

Великий человек смотрел в окно , а для нее весь мир кончался краем его широкой греческой туники, обильем

Тебе, когда мой голос отзвучит настолько, что ни отклика, ни эха, а в памяти — улыбку заключит затянутая