Стихи о любви

Он долгих двадцать восемь лет, И двадцать восемь зим к тому ж, Хранил в себе один секрет И был в семье

Приют любви, он вечно полн Прохлады сумрачной и влажной, Там никогда стесненных волн Не умолкает гул

Я люблю тебя так оттого, Что из пошлых и гордых собою Не напомнишь ты мне никого Откровенной и ясной

Тебя люблю я горячо и нежно. В словах боюсь не передать тебе. Хоть строки я рифмую так небрежно, Тебя

Никого я не вижу вокруг, Что ты сделал со мной, милый друг? Красотою своей ослепил, Или зелья, какого подлил?

Моя любовь, моя судьба. Ты половинка, без которой нет меня. Мой мир, надежды, сны, мечты — Все, что мне

Я хочу быть с тобою всегда! Чтоб и в праздники вместе, и в будни, Чтобы нас лишь сближали года И чужие

Опять мне приснилась сопка — На склонах цветут цветы, Ввысь убежавшая тропка, По тропке взбираешься ты.

У нас всё будет, как в кино, — Свеча и свет погашенный. Качни на донышке вино И ни о чём не спрашивай.

Когда кругом безмолвен лес дремучий И вечер тих; Когда невольно просится певучий Из сердца стих;

За невлюбленными людьми Любовь идет, как привиденье. И перед призраком любви Попытка бить на снисхожденье

Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет. А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет. А потом в стене

Долгим взглядом твоим истомленная, И сама научилась томить. Из ребра твоего сотворенная, Как могу я тебя

Три раза пытать приходила. Я с криком тоски просыпалась И видела тонкие руки И темный насмешливый рот.

Отпадения в мир сладострастия Нам самою судьбой суждены. Нам неведомо высшее счастие. И любить и желать

Пред ними истощает Любовь златой колчан. Все в них обворожает: Походка, легкий стан, Полунагие руки И

Паренек плетется в волость На исходе дня. На лице его веселость. Перед ним — поля. Он надвинул разудало

Но сжала рот упрямо я, замкнула все слова. Полынь, полынь, трава моя, цвела моя трава. Все не могли проститься

Что же ты потупилась в смущеньи? Погляди, как прежде, на меня, Вот какой ты стала — в униженьи, В резком

Ты из шопота слов родилась, В вечереющий сад забралась И осыпала вишневый цвет, Прозвенел твой весенний привет.

Я ухо приложил к земле. Я муки криком не нарушу. Ты слишком хриплым стоном душу Бессмертную томишь во мгле!

Купид чрез свои стрелы ранит человеков, И понеже он есть всех царей сильнейший, Признан в небе, на земли

Как нравится тебе моя любовь, печаль моя с цветами в стороне, как нравится оказываться вновь с любовью

Мы тайнобрачные цветы… Никто не знал, что мы любили, Что аромат любовной пыли Вдохнули вместе я и ты!

Не искушай меня без нужды Возвратом нежности твоей: Разочарованному чужды Все обольщенья прежних дней!

Тебя уж нет, но я тобою Еще дышу; Туда, в лазурь, я за тобою Спешу, спешу! Когда же ласточкой взовьюсь

Невежда! Сколько я убил трудов, Пока не научил в конце концов Тебя премудростям любви. Сначала Ты ровно

Губы мои приближаются К твоим губам, Таинства снова свершаются, И мир как храм. Мы, как священнослужители

Люблю — но мука еще жива. Найди баюкающие слова: Дождливые, — расточившие все Сам выдумай, чтобы в их

Осыпались листья над Вашей могилой, И пахнет зимой. Послушайте, мертвый, послушайте, милый: Вы все-таки мой.

Бывали ль вы в стране чудес, Где жертвой грозного веленья, В глуши земного заточенья Живет изгнанница небес?

Приди ко мне, Пленира, В блистании луны, В дыхании зефира, Во мраке тишины! Приди в подобье тени, В мечте

Ты говоришь мне: прости! Я говорю: до свиданья! Ты говоришь: не грусти! Я замышляю признанья.

Мешается, сливается Действительность и сон, Все ниже опускается Зловещий небосклон — И я иду и падаю

«Ты совсем, ты совсем снеговая, Как ты странно и страшно бледна! Почему ты дрожишь, подавая Мне стакан

Влюбленные, чья грусть как облака, И нежные, задумчивые леди, Какой дорогой вас ведет тоска, К какой

Не дождаться мне, видно, свободы, А тюремные дни будто годы; И окно высоко над землей! И у двери стоит часовой!

Опять, опять я видел взор твой милый, Я говорил с тобой. И мне былое, взятое могилой, Напомнил голос твой.

Я не искал в цветущие мгновенья Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз, Но в декабре торжественного

Есть целомудренные чары — Высокий лад, глубокий мир, Далеко от эфирных лир Мной установленные лары.

Из поэмы «Люблю» Маяковского У взрослых дела. В рублях карманы. Любить? Пожалуйста! Рубликов за сто.

Сказать бы, слов своих не слыша, Дыханья, дуновенья тише, Беззвучно, как дымок под крышей Иль тень его

Пейзаж ее лица, исполненный так живо Вибрацией весны влюбленных душ и тел, Я для грядущего запечатлеть

Нет, нет, не должен я, не смею, не могу Волнениям любви безумно предаваться; Спокойствие мое я строго

Сады притихли. Туча идёт, темна, светла. Двух путников дорога далёко увела. Проходит мимо яблонь, смородины

Я много жил в гостиницах, Слезал на дальних станциях, Что впереди раскинется — Все позади останется.

С утра я тебя дожидался вчера, Они догадались, что ты не придешь, Ты помнишь, какая погода была?

Гроза фиолетовым языком Лижет с шипеньем мокрые тучи. И кулаком стопудовым гром Струи, звенящие серебром

Мы решили с тобой дружить, Пустяками сердец не волнуя. Мы решили, что надо быть Выше вздоха и поцелуя…

Конь мой ржет и бьет копытом. Мне напомнил он о ней — О блаженстве позабытом Быстрых, пламенных очей.