Стихи русских поэтов
Конь нѣкогда скакавъ, копыто повредилъ, И ногу такъ разбередилъ, Что онъ отъ язвы той хромаетъ, И ужъ
Посмотри-ка, погляди-ка! Это ягода черника. Раз она черным-черна, значит, спелая она. Налетай на куст
Два друга выдавать монеты были тупы, А попросту гораздо были скупы, И говорили такъ: вить деньги не вредятъ
Для чего в пустыне дикой Ты возник, мой вешний цвет? Безнадёжностью великой Беспощадный веет свет.
Не надо скорби, не надо злости. Живи под солнцем, цвети утрами В нерукотворном Господнем храме.
Мы с ней идем над морем вдоль откоса: Лазурен штиль в лучистом серебре, И вкус прессованного абрикоса
Зеленая вода в высоких берегах, И берега вокруг, подернутые мглою. Вершины темных гор виднеются в снегах
Клубится дым при солнце зимнем, Несется в дебри паровоз; Причудлив он в хитоне дымном, В хитоне смутном, как хаос.
Флотъ Росскій съ Именемъ Монархини несется! И Карфагены брегъ и Африка трясется!
Еще густая тень хрустально небо крыла, Еще прекрасная Аврора не всходила, Корабль покоился на якоре в
Где ты теперь, печальная душа С веселою, насмешливой улыбкой? Как в этой нови, горестной и зыбкой, Ты
Одиночила в комнате девушка. Взволновали ее звуки флейты, — Голос юноши в них: Голос, чей ты?
Несчастливый Завлох ответствует тебе. Когда угодно то Оснельде и судьбе, Чтоб он при старости, пришед
Муза. Музыка. Душа. Песня льётся не спеша. В песне – прожитые дни, Века беглые огни. Жизнь в миру, как
Теплый ветер веет мне в лицо, Солнце низко, вечер близко, Томен день, как одалиска. Ветер теплый веет
Ликовствуйте днесь, Ликовствуйте здесь, Воздух, и земля, и воды! Веселитеся, народы! Матерь ваша, россы
Глаза зеленые с коричневыми искрами. Смуглянка с бронзовым загаром на щеках. Идет высокая, смеющаяся
О, как для соловья тихи Душистые ночные бризы… Я соловей: свои стихи Я называю соловьизы Овей, весна
ФРАНСУА ФЕНЕЛОН В грусти была по отъезде Улисса всегдашней Калипса И бессмертье свое, тоскуя, несчастьем имела.
(Работа Е.Н. Чирикова) Когда, в прощальных отблесках янтарен, Закатный луч в столовую скользнет, Он озарит
То не прохладный дымок подмосковных осенних туманов, То не на грядку роняет листочки свои георгин: Сыплются
«Зачем возрастаю? — Снегурка спросила меня. — Я знаю, что скоро растаю, Лишь только увижу весёлую стаю
Преодолев тяжелое косненье И долгий путь причин, Я сам — творец и сам — свое творенье, Бесстрастен и один.
Лисица журавля обѣдать позвала: Въ обманъ ево вела. Намѣрилась она принять ево учтиво, Да чтобъ одной
Змѣя лежала подъ колодои, И вылезть не могла: Не льстилася свободой, И смерти тамъ себѣ ждала.
Там, где внизу горы, извивистый ручей Бежит и пенится меж грудами корней; Где горных берегов с песчаного
Не вечно мне гореть. Не вечно мне пылать. И я могу стареть. И я могу устать. Чем больше пламени в моем
И как её разворожить? Томит, что прежде мною жило, Что жадно хочет мною жить. И вся земля моя страдает
Когда мне пишут девушки: «Его светозарности», Душа моя исполнена Живой благодарности. Ведь это ж не ирония
Вдоль набережной Сены Есть ряд забавных лавок, У всех дверей снаружи Красуется прилавок… А на прилавке — видишь?
Над полями туман, Над рекой туман. Ты придешь — не придешь, Все одно обман. А на небе луна, За ней звезд
Как же огня не любить! Радостно вьется и страстно. Было уродливо, стало прекрасно. Как же огня не любить!
По жестоким путям бытия Я бреду, бесприютен и сир, Но зато вся природа — моя, Для меня наряжается мир.
Переносит меня музыка, как море, К моей бледной звезде, Под защитою тумана, на просторе Путь держу я везде.
1. Элегия Моими слезами земля орошена На мысе маленьком при речке быстрой устьи, Есть там высокая тоскливая
В третий раз сегодня будем Перечитывать «Каштанку»,— То, что любишь, то и тешит, Можно много раз читать.
Огнем и силой дум прекрасных Сверкал возвышенный твой взор; Избытком чувств живых и ясных Твой волновался разговор;
(Посв. пам. Ел. П….й) Когда, держась за ручку гроба, Мой друг! в могилу я тебя сопровождал — Я думал
Для чево о лишнемъ человекъ печется? все, что зримь, исчезнетъ, векъ прервется: Радости и стонъ, Все
Невѣрная! Моня ты вѣчно погубила: А мнѣ казалося, что ты меня любила. Какъ я тобой горѣлъ, ты въ самы
… au moindre revers funeste Le masque tombe, l’homme reste Et le heros s’evanouit![1] He называй меня поэтом!
Ты совсем не похожа на женщин других: У тебя в меру длинные платья, У тебя выразительный, сдержанный
Измученные ангелы мои! Сопутники в большом и малом! Сквозь дождь и мрак, по дьявольским кварталам Я загонял вас.
Погиб поэт, невольник чести… М.Ю. Лермонтов Пал жертвой лжи и зла земного, Коварства гнусного людского
Я приготовился принять гостей, Украсил я свою келейку, И вышел к воротам, и сел там на скамейку, С дороги
Прекрасный Днепр, хохлацкая река, В себе ты взвесил много ила. В тебе былая дремлет сила, Широкий Днепр
Нѣтъ, не думай, дорогая, Чтобы я не вѣренъ сталъ, Чтобъ съ тобою разлучившись, О иной бы помышлялъ;
Въ курятникъ тощая лисица въ щель пролезла; Куръ тма изчезла; Куръ бьетъ, Куръ ѣстъ, и кровь курячью пьетъ.
Деревья Кронверкского сада Под ветром буйно шелестят. Душа взыграла. Ей не надо Ни утешений, ни услад.
Где пахнет черною карболкой И провонявшею землей, Стоит, склоняя профиль колкий Пред изразцовою стеной.