Стихи русских поэтов

Прожил девяносто лет Фарук. Утром встал, исполненный кручины,— О себе задумался он вдруг, Низко опустив

Мне прежде, музы, вы стихи в уста влагали, Парнасским жаром мне воспламеняя кровь. Вспевал любовниц я

Что ни сутки, По минутке День длинней, Короче ночь. Потихоньку, Полегоньку, Прогоняем зиму Прочь.

Зачем кричишь ты, что ты дева, На каждом девственном стихе? О, вижу я, певица Ева, Хлопочешь ты о женихе.

Что мне до стишков любовных? Что до вздохов и до слез? Мне, венчанному цветами, С беззаботными друзьями

Из детских всех воспоминаний Одно во мне свежее всех, Я в нем ищу в часы страданий Душе младенческих утех.

Беспощадною орбитой Увлечен от прежних грез, Я за бездною открытой Вижу солнечный хаос. Там творений

Перевод с английского В II ч. «Детского чтения» напечатан вольный прозаический перевод сей повести.

Юность, юность, сердце обжигая, За собой меня ты не зови: Дочка у меня уже большая. Сам старик я.

О муза! наша песня спета. Приди, закрой глаза поэта На вечный сон небытия, Сестра народа — и моя!

Где ты, моя юность? Где ты, моя сила?.. Горькая кручина Грудь мою сдавила. Голове поникшей Тяжело подняться;

Вечерняя заря в пучине догорала, Над мрачной Эльбою носилась тишина, Сквозь тучи бледные тихонько пробегала

Смело верь тому, что вечно, Безначально, бесконечно Что прошло и что настанет, Обмануло иль обманет.

Философская поэма Пролог Вот вам бочка — Неба дно. Вот вам точка — Вот окно. Это звезд большая кружка

Братья бездомные, пьяные братья, В шуме, дыму кабака! Ваши ругательства, ваши проклятья — Крик, уходящий в века.

Он был велик душой своей И миру жизнию полезен; Любил Природу и людей, — Природе, людям был любезен;

Нелепой смертью, видно, я умру: Меня задавят стужа, голод, вши. Как нищая старуха, я умру, Замерзнув

Меж тем, как изумленный мир На урну Байрона взирает, И хору европейских лир Близ Данте тень его внимает

– Но! – сказали мы лошадке И помчались без оглядки. Вьётся грива на ветру. Вот и дом. — Лошадка, тпру!

О слезы на глазах! Плач гнева и любви! О Чехия в слезах! Испания в крови! О черная гора, Затмившая —

Блистая, пробегают облака По голубому небу. Холм крутой Осенним солнцем озарен. Река Бежит внизу по камням

Чарльз Дарвин, известный ученый, Однажды синичку поймал. Ее красотой увлеченный, Он зорко за ней наблюдал.

В глуби тайные вселенной, В воды темные столетий Мы бросаем с лодки бренной Золотые сети. И из прочных

(сочинена в 1806 году) Гремит, гремит священный глас Отечества, Закона, Славы! Сыны Российския державы!

Мчался храбрый джигит На гнедом скакуне. В чистом поле Он с вражеской ратью схлестнулся, Но без всадника

Тёмные мысли — серые птицы… Мысль одинокая нас не живит: Смех ли ребёнка, луч ли денницы, Струн ли дрожание

Вечер тихий И морозный, Только снега Нет и нет. За окном Включили звёзды, В доме Выключили свет.

Ты хочешь, друг бесценный, Чтоб я, поэт младой, Беседовал с тобой И с лирою забвенной, Мечтами окриленный

Тишина. Безмолвен вечер длинный, Но живит камин своим теплом. За стеною вальс поет старинный, Тихий вальс

Все пуговки, все блохи, все предметы что-то значат. И неспроста одни ползут, другие скачут Я различаю

1 К статуе Как корабль, что готов менять оснастку: То вздымать паруса, то плыть на веслах, Ты двойной

Любезные душе чувствительной и нежной, Богини дружества***, утехи безмятежной! Вы, кои в томну грудь

Долго пахнут порохом слова. А у сосен тоже есть стволы. Пни стоят, как чистые столы, А на них медовая смола.

Я в дом вошел, темнело за окном, Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло, — Дом был оставлен, пусто было

Ветерок весенний кружит, Словно что-то потерял. Только что он в тёплых лужах Вместе с ВОВКОЮ плясал.

Священник Кто ты, мой сын? Стихотворец Отец, я бедный однодворец, Сперва подьячий был, а ныне стихотворец.

Синевато-черные ресницы, Бросив тень на бледные черты, Знойных грез рождают вереницы, И роятся страстные мечты.

Берите вилку в руку левую, А нож берите в руку правую; За стол садяся рядом с девою, Не жмите ног ее

Задремал пастух понурый. Над унылостью равнин Тучи медленны и хмуры, Преет мята, веет тмин.

(Подражание Лихтверу) Клеант объездил целый свет И, видя, что нигде для смертных счастья нет, Домой к

Забытая тетрадь. Истертые листы… Увы, давно могу я не страшиться, Что вдруг случайно забредешь и ты На

Быть может, когда ты уйдешь от меня, Ты будешь ко мне холодней. Но целую жизнь, до последнего дня, О

То мороз, То лужи голубые, То метель, То солнечные дни. На пригорках Пятна снеговые Прячутся от солнышка В тени.

Ты ль передо мною, Делия моя? Разлучен с тобою — Сколько плакал я! Ты ль передо мною, Или сон мечтою

Блаженство общества всядневно возрастает; Монархиня труды к трудам соединяет. Стараясь о добре великих

Я влюблен в Генриетту Давыдовну, А она в меня, кажется, нет — Ею Шварцу квитанция выдана, Мне квитанции

An Maximilian Schick[1] Лишь закрою глаза, как мне видится берег Полноводной реки, тени синей волны.

Я знаю, для чего Крадон твердит всегда, Что свет наук есть зло: для вора свет беда!

Целовались. Плакали И пели. Шли в штыки. И прямо на бегу Девочка в заштопанной шинели Разбросала руки на снегу.

Идем, идем, веселые подруги, Страна, как мать, зовет и любит нас! Везде нужны заботливые руки И наш хозяйский