Стихи русских поэтов

Я сорвал ветку кипариса С могилы женщины святой, И слезы теплые лилися, И дух исполнился мольбой.

И дверцы скрежет: выпасть, вынуть. И молит сердце: где рука? И всё растут, растут аршины От ваших губ

Тащил на себе как-то раз Медведь огромное бревно. Замучился, присел на пенек передохнуть. — Тяжелое небось

Железносонный, обвитый Спектрами пляшущих молний, Полярною ночью безмолвней Обгладывает тундры Океан

Имей глаза — сквозь день увидишь ночь, Не озаренную тем воспаленным диском. Две ласточки напрасно рвутся

Вот на тучах пожелтелых Отблеск матовой свечи. Пробежали в космах белых Черной ночи трубачи.

I Вот я опять поставлен на эстраде Как аппарат для выделки стихов. Как тяжкий груз, влачится в прошлом

Кипящий звук неторопливых арб Просверливает вечер сонно-жаркий. На сене выжженном, как пестрый скарб

На площадях столиц был барабанный бой и конский топот, Июльский вечер окровавил небосклон. Никто не знал

На дне глубокого корыта так много лет подряд не погребенный, не зарытый искала прачка клад.

Владенья наши царственно-богаты, Их красоты не рассказать стиху: В них ручейки, деревья, поле, скаты

Ласточка, ласточка, дай молока, Дай молока четыре глотка — Для холодного тела, Для тяжелого сердца, Для

Всё, чем дышал я, Чем ты жила, Вчера умчал я В пустыню зла. Там насажу я Мои цветы. В гробу вздохну я

Небо ярко, небо сине В чистом золоте ветвей, Но струится тень в долине, И звенит вокруг чуть слышно Нежный

Скажу ли вам: я вас люблю? Нет, ваше сердце слишком зорко. Ужель его я утолю Любовною скороговоркой?

Когда замолкает грохот орудий, Жалобы близких, слова о победе, Вижу я в опечаленном небе Ангелов сечу.

На протяженье многих зим Я помню дни солнцеворота, И каждый был неповторим И повторялся вновь без счета.

Я рифмовал твое имя с грозою, Золотом зноя осыпал тебя. Ждал на вокзалах полуночных Зою, То есть по-гречески — жизнь.

Да, есть слова глухие, Они мне не родня, Но есть слова такие, Что посильней огня! Они других красивей

Всюду ясность божия, Ясные поля, Девушки пригожие, Как сама земля. Только верить хочешь всё, Что на склоне

Властью некий обаянны, До восшествия зари, Дремлют, грозны и туманны, Словно падшие цари. Ф.

Я не знаю моих предков,— кто они? Где прошли, из пустыни выйдя? Только сердце бьется взволнованней, Чуть

Волос черен или золот. Красна кровь. Голое слово — Любовь. Жилы стяни туго! Как хлеб и вода, Простая

Не твоя уже я стала, Не твоя на вѣкъ мой свѣтъ: Вся надежда вдругъ пропала, И отрады больше нѣтъ.

Я не могу не радоваться маю И не воспеть его я не могу, Когда тебя так пылко обнимаю На благодатном этом берегу.

Лазоревые цветики, порхающие ласточки, Сияющее солнышко, и небо, как эмаль. О, дни мои прекрасные!

Гляжу на нивы, на деревья, На реки, долы, стены круч, И на воздушные кочевья Свинцовых и жемчужных туч

Друг мой тихий, друг мой дальный, Посмотри, — Я холодный да печальный Свет зари. Я напрасно ожидаю Божества

Ты ледовитыми глазами Полгода цепенишь меня… За синелистными лесами Живет меня добавный я… Он полон тем

Так! Больше не скажу я ни увы! ни ах! Мне вечно горевать, вам слушать надоело. Весёлый триолет пускай

Сегодня не приду; когда приду — не знаю… Ее телеграмма «Сегодня не приду; когда приду — не знаю…» Я радуюсь

Она лгала легко, самозабвенно. И так однажды страшно завралась, Что вдруг до чистой правды добралась.

Художники! бойтесь «мещанок»: Они обездарят ваш дар Своею врожденною сонью, Своим организмом шарманок;

Я подарю тебе рубин, — В нём кровь горит в моём огне. Когда останешься один, Рубин напомнит обо мне.

Скоро солнце встанет, В окна мне заглянет, Но не буду ждать, — Не хочу томиться: Утром сладко спится

Предо мной скалы и горы! Тесно сковывает взоры Высь подоблачных громад! Вот на солнечном их скате Жарко

Облака плывут и тают, Небеса горят, сияют, Растворяют облака. Солнце к отдыху стремится. Ясный свет его

Прощаю все, — и то, что ты лгала мне Губами алыми, дарами долгих ласк, Что вместо хлеба мне давала камни

Грассирующая кокетка, Гарцующая на коне. Стеклярусовая эгретка — На пляже mediterrannee. Навстречу даме

Ариадниной мамочке. Вуаль светло-зеленая с сиреневыми мушками Была слегка приподнята над розовыми ушками.

Я прикажу оркестру, где-нибудь в людном месте, В память Масснэ исполнить выпуклые попурри Из грациоз его же.

Я — поэт: я хочу в бирюзовые очи лилии белой. Ее сердце запело: Ее сердце крылато: Но Стебель есть у нее.

За окном гудит метелица, Снег взметает на крыльцо. Я играю — от бездельица — В обручальное кольцо.

В Везенбергском уезде, между станцией Сонда. Между Сондой и Каппель, около полотна, Там, где в западном

К.М. Фофанову Звезда любви — звездой погаснет, И где вы, светлые мечты! И нет любви, и больше вас нет…

Быть простым, одиноким, Навсегда, — иль надолго, — уйти от людей, Любоваться лишь небом высоким, Лепетание

Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне, Нарисуй мне портреты погибших на этом пути. Покажи мне

I. Встреча Спи, спи! пока ты будешь спать, Я расскажу тебе о ночи Моей любви, как не отдать Себя ему

По залам прохожу лениво. Претит от истин и красот. Еще невиданные дива, Признаться, знаю наперед.

Зелень тусклая олив, Успокоенность желания. Безнадёжно молчалив Скорбный сон твой, Гефсимания.