Стихи русских поэтов

Семейство мальчиков «вынь-глаз», Известных в Амстердаме, Даст представление сейчас По мишкиной программе. Бум-бум!

Бѣжати въ запуски со зайцомъ черепаха, Къ Москвѣ рѣкѣ съ Невы, Изъ Петербурга до Москвы, Хотѣла, и кладутъ

День безумный, день кровавый Отгорел и отзвучал. Не победой, только славой Он героев увенчал.

У мальчиков цевницы Звенят, поют в руках, И голые девицы Весёлые в полях. Под мирный рокот лирный Работа

Собака Кошку съела, Собаку съел Медведь, Медведя — зевом — Лев принудил умереть, Сразити Льва рука Охотничья

Две проститутки и два поэта, Екатерина и Генриета, Иван Петрович Неразумовский И Петр Степаныч Полутаковский

Вешняя ночь: звёзды, луна, соловей. Воздух душист, в воздухе носятся грёзы. Звонко поёт влажную песню ручей.

Не всходи мнѣ прежня мысль на умъ, Безъ тебя мнѣ много думъ, И оставь одну грусть нести, Ты любовна мысль прости.

Как нам не пить, когда в вине — забвенье, И гордый мир, и бодрость, и мечты… Вино, вино! ты — символ

Весь малахитово-лазурный, Алмазно-солнечным дождем, Как лед прозрачный и ажурный, Каскад спадает колесом.

Безгрешно всё, и всё смешно, И только я безумно грешен. Мой темный жребий роком взвешен. Безгрешно всё

Твои поцелуи похожи на розу, Которая ветром прижата к другой. Твои поцелуи похожи на грезу, На грезу

Осень холод привела. Листья на землю опали, Мгла в долинах залегла, И в лесу нагие дали. Долго бились

Кукушка кукует. Забавится сердце приметами. Весна поцелует Устами, едва разогретыми, Лесные опушки Цветеньем

На планете Земле, — для ее населенья обширной, Но такой небольшой созерцающим Землю извне, — Где нет

А если я себе позволю, Дав ямбу пламенному волю, Тряхнуть прекрасной стариной И, вдохновляемый весной

Высоко я тебя поставил, Светло зажёг, облёк в лучи, Всемирной славою прославил, Но от склонений не избавил

Надо жить с людьми чужими, Только сам себе я свой, И, доколе я живой, Надо жить с людьми чужими, Ах

Земля докучная и злая, Но все же мне родная мать! Люблю тебя, о мать немая, Земля докучная и злая!

Слепой судьбе противореча, Горит надеждами восток, И праздник радостного веча, Великий праздник, недалёк.

Зыблется от ветра Тонкая берёза. На сердце маячит Ласковая грёза. Зайчики играют В речке против солнца.

Лиловая змея с зелеными глазами, Я все еще к твоим извивам не привык. Мне страшен твой, с лукавыми речами

Отражена в холодном зеркале, Стою одна. Вон там, за зеркалом, не дверка ли В углу видна? Я знаю, — там

Слепая Зигрид девушкой была. Слепая Зигрид с матерью жила. Их дом стоял над речкою в лесу. Их сад впивал

Перед витринами каша: Люди вежливо давят бока, По-детски смеются взрослые, Серьезны притихшие дети, Какой-то

Раньше был он звонкий, точно птица, Как родник, струился и звенел, Точно весь в сиянии излиться По стальному

Он стал на миг бесстранным королем: «Гном» стал велик… Загрезился, забылся над рулем — На миг… «Куда

В стране, где я забыл мирские наслажденья, Где улыбается мне дева песнопенья, Где немец поселил свой

Да разве это жизнь — в квартете взоров гневных, В улыбках, дергаемых болью и тоской, И в столкновениях

Упруга, как резина, (Уж лучше не задень!..) Шалит твоя кузина Сегодня целый день. Шалит, сама не зная

Теперь о верности не говорят, Обетов не дают и не ревнуют, И беспрерывную любовь земную Меняют на любвей

Была у тебя страна, И был у тебя свой дом, Где ты со своей семьей Лелеял побеги роз… Но родины не ценя

Змий, царящий над вселенною, Весь в огне, безумно-злой, Я хвалю Тебя смиренною, Дерзновенною хулой.

Люблю лимонное с лиловым: Сирень средь лютиков люблю. Лимон фиалками томлю. Пою луну весенним словом

Гризельде Третий вечер приносит почтальон конверты в трауре, Третий вечер читаю мутно-желтые листки.

В лунном озарении, В росном серебре Три гадают отрока На крутой горе. Красный камень на руку Положил

Веришь в грани? хочешь знать? Полюбил Её, — святую девственную Мать? Боль желаний утоли. Не узнаешь

Ты мой приятель задушевной: Мы поэтически живем, Мы вольно учимся и пьем, Мы рассуждаем ежедневно Об

Не помню, когда это было, Но, помнится, было когда-то… Она меня просто любила, А я — даже нежно и свято.

Волнистый сон лунящегося моря. Мистическое око плоской камбалы. Плывет луна, загадочно дозоря Зеленовато-бледный

Падушка и кафтанъ имѣли разговоръ: Кафтанъ велъ ету рѣчь: хозяинъ мой, мой взоръ Весельемъ наполняетъ;

Не хвастай рыцарь мочью, Вздымая усъ, И бредь, не намъ, себѣ объ етомъ ночью, Когда ты трусъ.

Задрожали, Засверкали Хоры солнечных лучей, Замолчали Все печали Утомительных ночей. Над полями, Над

Морозная светлая даль, И низкое солнце, и звёзды в снегу… Несут меня сани. Забыта печаль. Морозные грёзы

Ты меня совсем измучила может быть, сама не ведая; Может быть, вполне сознательно; может быть, перестрадав;

Уже долины побурели, Уже деревья отпестрели, Сон в желтом липовом листке, И вновь веселые форели Клюют

Лисица и козелъ куда то вмѣстѣ шли, И захотѣлось имъ напиться. Колодезь въ сторонѣ нашли. Вода была низка

Ты видел, мой мальчик, осленка На ферме у старой сосны, Где утром заливисто — звонко Горланит петух со стены?

В ничем — ничто. Из ничего — вдруг что-то, И это — Бог. В самосозданье не дал Он отчета, — Кому б Он мог?

Баронессе С.Р. М.-ф Сначала баронесса Стэлла Прочла «Вы лжете мне, мечты!» Потом из Грига мне пропела