Стихи русских поэтов

Я прочитал «Обрыв», поэму Гончарова… Согласна ль ты со мной, что Гончаров — поэт? И чувств изобразить

Прохожій некій въ поле, Пришелъ на брегъ реки, Ийти не можетъ боле; Въ ней воды глубоки: Прейду, мнитъ

Вшелъ нѣкакой мужикъ, безъ топорища въ лѣсъ: Хотя топоръ съ собою и принесъ. Не кланться деревьямъ онъ

(баллада) Глава Екатерины Великой — Великая глава русской истории. Автор Я шел крещенским лесом, Сквозистым

Медленный обычай Жизни бледной да скупой, Груз обрядов да приличий, Разделяемый с толпой. Роковое угнетенье

Всё хочет петь и славить Бога, — Заря, и ландыш, и ковыль, И лес, и поле, и дорога, И ветром зыблемая пыль.

Кто же кровь живую льет? Кто же кровь из тела точит? Кто в крови лохмотья мочить? Кто же кровь живую льет?

Милая прохлада, — мгла среди полей. За оградой сада сладостный покой. Что-ж еще нам надо в тишине такой!

Вот здесь сидел он у окна, Безмолвный, сумрачный: больна Была душа его — он жался Как бы от холода, глядел

Счастливый милостью судьбины, Что я и русский, и поэт, Несу на ваши именины Мой поздравительный привет.

Доколѣ мнѣ въ сей грусти злой съ любезной въ разлученьѣ жить, Доколь вздыхать по всякій часъ, Лишась

Меж морем и небом, на горной вершине, Отважно поставлен бросать по водам Отрадный, спасительный свет

Въ грусти была по отъѣздѣ Улиса всегдашней Калипса, И безсмертье свое, тоскуя, нещастьемъ имѣла.

В томящих сумерках увидел этот свет, В томящих сумерках влачил существованье… Никто не понимал души моей

Е.И. Поповой-Каракаш Море оперного цвета Шелковело вдалеке. Роза жаждала расцвета, Чтоб увясть в твоей руке.

Доволен я своей судьбой. Всё – явь, мне ничего не снится. Лесок сосновый, молодой; Бежит бесенок предо мной;

Не вспоминай мне, бога ради, Веселых юности годов, И не развертывай тетради Моих студенческих стихов!

(В альбом) Поэт, вхожу я горделиво В твой достопамятный альбом; В нем становлюсь красноречиво: Тепло

Ни меня не любили они, ни любви моей к ним, Ни поющих стихов, им написанных в самозабвенье.

Мне весело грустить о звонких трелях, О майских кликах, Когда мы просыпались при свирелях В лазурных бликах.

Скажи, воротишься ли ты, Моя пленительная радость? Уже ль моя погаснет младость, Мои не сбудутся мечты?

Побѣду повлечешъ плѣненну за собою: Но будетъ ли тогда любовь ко мнѣ съ тобою? Толикія страны, толикія

На могилу милой В день её поминок Я пришёл, унылый, Посадить барвинок. И цветки синеют, Глазок милой

Возсталъ незапно вихрь, а въ злую ту погоду Скупой везъ все свои монеты черезъ воду. Жестокой лодку вихрь

Ночь… День… Спать лень… Есть дым… А, черт с ним!.. Сна нет… Есть сон лет… Кино кончилось давно… Мой дом…

Так нежен был внезапный поцелуй Счастливого нежданного светила, Что ядовитых и печальных струй В сияньи

Вселенная — театр. Россия — это сцена. Европа — ярусы. Прибалтика — партер. Америка — «раек».

Скала молчит. Ответам нет вопроса… Валерий Брюсов О, швейцарец обрусевший, — о, Оредеж! Ты течешь недоуменно

Скромным и застенчивым Ушел от нас он, юным… Я обращаюсь к струнам, Струнам переменчивым. Пойте, струны

Двух отважных расстреляли Беспощадные враги. Голоса их замолчали, Отзвучали их шаги, И на мир уже не

За двести верст от Петрограда, От станции в семи верстах, Тебе душа поэта рада, Селенье в ёловых лесах!

Камыш качается, И шелестит, И улыбается, И говорит Молвой незвонкою, Глухой, сухой, С дрёмою тонкою В

Послушай басенки, Мотонис, ты моей: Смотри в подобии на истину ты в ней И отвращение имей От тех людей

Пора… Прости! Никто не ведал Глубоких тайн моих страстей, И никому я права не дал Заплакать на груди моей.

Час ворожбы и гаданья. Солнце в далекой стране. Но не его ли сиянья На безмятежной луне? И не его ли

Обдувайся, одуванчик, Ты, фиалочка, фиоль, Боль гони ты, гоноболь, Развевайся, одуванчик, Ландышь дай

Росою весь обрызган двор, Как звёздами крупными и яркими. И блуждает, любуется подарками Весёлого солнца мой взор.

Радуйся, радуйся, Ева, Первая и прекраснейшая из жен! Свирепый Адонаи Лишил тебя земной жизни, За то

Тебя любил я страстно, нежно, Тебя я на руках носил, И мнится мне все безмятежно, Как страстно я тебя любил.

Пою вас, балтийские воды, вы краше Других, величайших морей; Лазурно-широкое зеркало ваше Свободнее

Займитесь чтением в вагоне, Чтоб не дразнил вас внешний блеск, Чтоб не манили гул и плеск. Займитесь

Я сказал моей невесте: «Верь, что я до гроба твой». Но она, нахмурив брови, Покачала головой.

В паденьи дня к закату своему Есть нечто мстительное, злое. Не ты ли призывал покой и тьму, Изнемогая

Анатолию Кайгородову Благоухала матиола Семь лет назад в пресветлой Эстии, И значит — жил здесь Сологуб…

Девчушкам Тойла Отдайте вечность на мгновенье, Когда в нем вечности покой!.. На дне морском — страна

За воротами на лавочке сидим — Петя, Нюша, Поля, Сима, я и Клим. Я — большой, а остальные, как грибы.

В моем бессилии люби меня. Один нам путь, и жизнь одна и та же. Мое безумство манны райской слаще.

Прочтя рецензий тысяч двадцать, Мне хочется поиздеваться. Элиграф-экспромт 1 Когда какой-нибудь там «критик»

Какой туман! ни солнца нет, ни тучи! Деревья облеклись в какой-то дым плавучий; И тянется сырой, бревенчатый

Внимая дикий рев погони, И я бежал в пустыню, вдаль, Взглянуть в глаза моей Горгоне, Бежал скрестить