Стихи о смерти
Марии Павловне Ивановой Под насыпью, во рву некошенном, Лежит и смотрит, как живая, В цветном платке
Сто раненых она спасла одна И вынесла из огневого шквала, Водою напоила их она И раны их сама забинтовала.
Когда умрет ваш лучший друг, То вспомните острей Всего, как он живой идет В один из давних дней.
Был вечер музыки и ласки, Всё в дачном садике цвело. Ему в задумчивые глазки Взглянула мама так светло!
1 Вещи и люди нас окружают. И те, и эти терзают глаз. Лучше жить в темноте. Я сижу на скамье в парке
Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли.
Как говорят — «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчёте и не к чему перечень
Смерть пионерки Грозою освеженный, Подрагивает лист. Ах, пеночки зеленой Двухоборотный свист!
По деревне ехал царь с войны. Едет — черной злобой сердце точит. Слышит — за кустами бузины Девушка хохочет.
Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит — Летят за днями дни, и каждый час уносит Частичку бытия, а
Вижу колонны замерших внуков, гроб на лафете, лошади круп. Ветер сюда не доносит мне звуков русских военных
Весь день она лежала в забытьи, И всю ее уж тени покрывали. Лил теплый летний дождь — его струи По листьям
В полдневный жар в долине Дагестана С свинцом в груди лежал недвижим я; Глубокая еще дымилась рана;
Встань, подруга моя дорогая! Петухи новый день возвещают. Встань, любимая, снова! Слышишь? Ветер мычит коровой.
Смерть дщерью тьмы не назову я И, раболепною мечтой Гробовый остов ей даруя, Не ополчу ее косой.
Я ныне смерть пою, к людским мольбам глухую, Но в жалобу и плач стихи не облеку я, Хулу в стихи не приведу
На древе человечества высоком Ты лучшим был его листом, Воспитанный его чистейшим соком, Развит чистейшим
Порою некто гордо мечет взгляды: «Это — я!» Украсит золотом свои наряды: «Это — я!» Но лишь пойдут на
Кого из нас не ждет последний, Страшный суд, Где мудрый приговор над ним произнесут? Предстанем же в
Умолкну скоро я!… Но если в день печали Задумчивой игрой мне струны отвечали; Но если юноши, внимая молча
Тихо удаляются старческие тени, Душу заключавшие в звонкие кристаллы, Званы еще многие в царствo песнопений,—
Скоро в доме, что напротив, Кто-нибудь умрет — По его пустому взгляду Знала наперед. И теперь — шуршат
В глуби небес — бокал, невидимый для глаз; Он уготован там для каждого из нас. Поэтому, мой друг, к его
Тот усердствует слишком, кричит: «Это — я!» В кошельке золотишком бренчит: «Это — я!» Но едва лишь успеет
От земной глубины до далеких планет Мирозданья загадкам нашел я ответ. Все узлы развязал, все оковы разрушил
Пускай умру — печали мало, Одно страшит мой ум больной: Чтобы и смерть не разыграла Обидной шутки надо мной.
О чем средь ужасов войны Тоска и траур погребальный? Куда бегут на звон печальный Священной Греции сыны?
Смерть — это нет, Смерть — это нет, Смерть — это нет. Нет — матерям, Нет — пекарям. (Выпек — не съешь!
Двести лет проживешь — или тысячу лет Все равно попадешь муравьям на обед. В шелк одет или в жалкие тряпки
Я не тот, кого мысли о смерти гнетут, Сомневаюсь, чтоб там было хуже чем тут. Эту жизнь я вернуть своевременно
Не верили, считали — бредни, Но узнавали от двоих, Троих, от всех. Равнялись в строку Остановившегося
Не беспрестанно дождь стремится На класы с черных облаков, И море не всегда струится От пременяемых ветров;
Эй, католики, идите, Плачь, иезуитов рой! Умер, умер наш герой… Неофиты, поспешите К нам в печали и слезах
Нет боле искр живых на голос твой приветный — Во мне глухая ночь, и нет для ней утра… И скоро улетит
Предстанет Смерть и скосит наяву, Безмолвных дней увядшую траву… Кувшин из праха моего слепите: Я освежусь
Мы – пешки, небо же – игрок. То не мечта моя. Исполнив всё, что предназначил рок, На доске бытия, Мы
Света бледно-нежного Догоревший луч, Ветра вздох прибрежного, Край далеких туч… Подвиг сердца женского
В загадки вечности никто не посвящен, Никто не преступил невидимый заслон. Бессилен ученик, бессилен
Смерти я не страшусь, на судьбу не ропщу. Утешенья в надежде на рай не ищу, Душу вечную, данную мне ненадолго
От стрел, что мечет смерть, нам не найти щита: И с нищим, и с царем она равно крута. Чтоб с наслажденьем
Прочел: «Почила в бозе…» Прочел и сел в задумчивой позе. Неприятностей этих потрясающее количество.
Под тенью миртов и акаций В могиле скромной сей Лежит прелестная подруга юных граций: Ни плачущий Эрот
— «Не тяжки ль вздохи усталой груди? В могиле тесной всегда ль темно?» — «Ах, я не знаю. Оставьте, люди!
Друг, в нищете своей отдай себе отчет! Ты в мир ни с чем пришел, могила все возьмет. «Не пью я, ибо смерть
Что плоть твоя, Хайям? Шатер, где на ночевку, Как странствующий шах, дух сделал остановку. Он завтра
Державин умер! чуть факел погасший дымится, о Пушкин! О Пушкин, нет уж великого! Музы над прахом рыдают!
О Франция, мой час настал: я умираю! Возлюбленная мать, прощай: покину свет, — Но имя я твое последним повторяю.
И гроб опущен уж в могилу, И все столпилося вокруг… Толкутся, дышат через силу, Спирает грудь тлетворный
Пришел он, моего жизнекрушенья час, Из темных волн, увы, я ничего не спас! Джемшида кубок я, но миг —
Люди тлеют в могилах, ничем становясь. Распадается атомов тесная связь. Что же это за влага хмельная