Стихи о тоске

Быть хорошим другом обещался, звезды мне дарил и города. И уехал, и не попрощался. И не возвратится никогда.

Наталии Рыковой Всё расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоскою изглодано

Тоска по родине! Давно Разоблаченная морока! Мне совершенно все равно — Где совершенно одинокой Быть

Дубрава шумит; Сбираются тучи; На берег зыбучий Склонившись, сидит В слезах, пригорюнясь, девица-краса;

Уже лазурь златить устала Цветные вырезки стекла, Уж буря светлая хорала Под темным сводом замерла;

Тоска, моя тоска! Я вижу день дождливый, Болотце топкое меж чахнущих берез, Где голову пригнув, смешной

Тоска лимонного дерева Уходила к дыму вулкана Где уснули у фумаролы Пилигримы иных миров Мир был высок

Не избегай; я не молю Ни слез, ни сердца тайной боли, Своей тоске хочу я воли И повторять тебе: «люблю».

О, капли в ночной тишине, Дремотного духа трещотка, Дрожа набухают оне И падают мерно и четко.

Не по-настоящему живем мы, а как-то «пока», И развилась у нас по родине тоска, Так называемая ностальгия.

С далеких лет тоска по мастерской — Как зуд в костях, как жажда и как голод. Бредет бродяга со своей

Не время года эта осень, А время жизни. Голизна, Навязанный покой несносен: Примерка призрачного сна.

Мне всегда открывается та же Залитая чернилом страница. Я уйду от людей, но куда же, От ночей мне куда

— Звезда, я тоскую! Скажи, ты встречала другую такую? — Я с нею тоскую. — Мне стало грустнее. А та?

Тоска по дому… Облачной гряды Тускнеющие очертанья И тонкий лук кочевницы-звезды, Звенящий тетивой молчанья.

Бесследно канул день. Желтея, на балкон Глядит туманный диск луны, еще бестенной, И в безнадежности распахнутых

Загляжусь ли на поезд с осенних откосов, забреду ли в вечернюю деревушку — будто душу высасывают насосом

Все тот же сон И снова — дали, И снова — тень, и снова — свет, И снова волны разметали Зарю на золотом

Я тоскую в Москве о многом: И о том, Что с тобою мы — врозь, И о горных крутых дорогах, Где нам встретиться довелось.

Чуж-чуженин, вечерний прохожий, хочешь — зайди, попроси вина. Вечер, как яблоко, — свежий, пригожий

Бывает час: тоска щемящая Сжимает сердце… Мозг — в жару… Скорбит душа… Рука дрожащая Невольно тянется

Оказывается… в жизни так бывает, Когда Душа тоскует за Душой, Поэтому и Сердце разрывает, Наполненное

Месяц выглянул над соснами И за тучи закатился. Сколько дней прошло с той осени, — Ты ни разу мне не снился.

Погасла последняя краска, Как шепот в полночной мольбе… Что надо, безумная сказка, От этого сердца тебе?

О Грузия, лишь по твоей вине, когда зима грязна и белоснежна, печаль моя печальна не вполне, не до конца

Корабли плывут В Константинополь. Поезда уходят на Москву. От людского шума ль Иль от скопа ль Каждый

Когда в тоске самоубийства Народ гостей немецких ждал, И дух суровый византийства От русской церкви отлетал

Вы хороши!- Каштановой волной Ваш локон падает на свежие ланиты; Как мил ваш взор полузакрытый, Как мил

Под мясной багряницей душой тоскую, Под обухом с быками на бойнях шалею, Но вижу не женскую стебельковую

Есть и в моём страдальческом застое Часы и дни ужаснее других… Их тяжкий гнёт, их бремя роковое Не выскажет

Для этой книги на эпиграф Пустыни сипли, Ревели львы и к зорям тигров Тянулся Киплинг. Зиял, иссякнув

Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет, Свергает одного, другого создает, И для меня, слепого, где-то

Какой прибой растет в угрюмом сердце, Какая радость и тоска, Когда чужую руку хоть на миг удержит Моя

Над церковкой — голубые облака, Крик вороний… И проходят — цвета пепла и песка — Революционные войска.

Нет дня, чтобы душа не ныла, Не изнывала б о былом — Искала слов, не находила — И сохла, сохла с каждым

Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, — Если б знали вы, сколько огня, Сколько жизни

Гляжу на снег, а в голове одно: Ведь это — день, а до чего темно! И солнце зимнее, оно на час — Торопится

«Что ты затосковал?» — «Она ушла». — «Кто?» — «Женщина. И не вернется, Не сядет рядом у стола, Не разольет

Все мы бражники здесь, блудницы, Как невесело вместе нам! На стенах цветы и птицы Томятся по облакам.

Загрустила, запечалилась Моя буйная головушка; Ясны очи — соколиные — Не хотят смотреть на белый свет.

Петух зарю высекает, звеня кресалом каленым, когда Соледад Монтойя спускается вниз по склонам.

Радость, Нежность И тоска, Чувств нахлынувших Сумятица, Ты — как солнце Между скал: Не пройти И не попятиться.

Ты помнишь, что было тогда, Как всюду ручьи бушевали И птиц косяками стада На север, свистя, пролетали.

На отчаяние Жестокая тоска, отчаяния дочь! Не вижу лютыя я жизни перемены: В леса ли я пойду или в луга

Бессонница. Тоска. Ревнивый бред. Кто говорит: любви на свете нет? Каков же должен быть источник света

На булат опершись бранный, Рыцарь в горести стоял, И, смотря на путь пространный, Со слезами он сказал

Прошли года! Но замок тот Еще до сей поры мне снится. Я вижу башню пред собой, Я вижу слуг дрожащих лица

Шёл я, брёл я, наступал то с пятки, то с носка. Чувствую — дышу и хорошею… Вдруг тоска змеиная, зелёная

Присела к зеркалу опять, в себе, как в роще заоконной, всё не решаешься признать красы чужой и незнакомой.

Осенний сумрак — ржавое железо Скрипит, поёт и разьедает плоть… Что весь соблазн и все богатства Креза