Стихи про женщину

Я в глазах твоих утону — Можно? Ведь в глазах твоих утонуть — счастье! Подойду и скажу — Здравствуй!

Есть женщины в русских селеньях С спокойною важностью лиц, С красивою силой в движеньях, С походкой

Шар луны под звездным абажуром Озарял уснувший городок. Шли, смеясь, по набережной хмурой Парень со спортивною

К Керн* Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты.

Постарела мать за тридцать лет, А вестей от сына нет и нет. Но она всё продолжает ждать, Потому что верит

Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка. Заправлена в трусы худая рубашонка, Колечки рыжеватые

Будь, пожалуйста, послабее. Будь, пожалуйста. И тогда подарю тебе я чудо запросто. И тогда я вымахну

Она вошла, совсем седая, Устало села у огня, И вдруг сказала «Я не знаю, За что ты мучаешь меня.

Я помню спальню и лампадку. Игрушки, теплую кроватку И милый, кроткий голос твой: «Ангел-хранитель над тобой!

А я-то думал, Вы счастливая, Когда одна на склоне дня Вы шли такая горделивая И не взглянули на меня.

По-русски «мама», по-грузински «нана», А по-аврски — ласково «баба». Из тысяч слов земли и океана У этого

Трудно жить, навеки Мать утратив. Нет счастливей нас, чья мать жива. Именем моих погибших братьев Вдумайтесь

Я бываю такая разная – То капризная, то прекрасная, То страшилище опупенное, То красавица – мисс Вселенная

Мальчишка горский, я несносным Слыл неслухом в кругу семьи И отвергал с упрямством взрослым Все наставления твои.

Некрасивых женщин не бывает, Красота их — жизни предисловье, Но его нещадно убивают Невниманием, нелюбовью.

О, память сердца! Ты сильней Рассудка памяти печальной И часто сладостью твоей Меня в стране пленяешь дальной.

I. Княгиня Трубецкая II. Княгиня М. Н. Волконская I. КНЯГИНЯ ТРУБЕЦКАЯ (1826 год) ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Покоен

Вы избалованы природой; Она пристрастна к вам была, И наша вечная хвала Вам кажется докучной одой.

Ты прекрасная, нежная женщина, Но бываешь сильнее мужчин. Тот, кому ты судьбой обещана, На всю жизнь

Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит;

Увяданье сменилось цветением… Стон души — восхитительным пением… Ей бы плакать в подушку и каяться, А

Сто раненых она спасла одна И вынесла из огневого шквала, Водою напоила их она И раны их сама забинтовала.

В стекло уткнув свой черный нос, все ждет и ждет кого-то пес. Я руку в шерсть его кладу, и тоже я кого-то жду.

Быть женщиной — что это значит? Какою тайною владеть? Вот женщина. Но ты незрячий. Тебе ее не разглядеть.

Я вас люблю, — хоть я бешусь, Хоть это труд и стыд напрасный, И в этой глупости несчастной У ваших ног

Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты.

Я в глазах твоих утону, можно? Ведь в глазах твоих утонуть — счастье. Подойду и скажу: Здравствуй, Я

Она сказала: «Он уже уснул!»,— задернув полог над кроваткой сына, и верхний свет неловко погасила, и

Ты — шелест нежного листка, Ты — ветер, шепчущий украдкой, Ты — свет, бросаемый лампадкой, Где брезжит

Всегда найдется женская рука, чтобы она, прохладна и легка, жалея и немножечко любя, как брата, успокоила тебя.

Воспеваю то, что вечно ново. И хотя совсем не гимн пою, Но в душе родившееся слово Обретает музыку свою.

Красивая женщина – это профессия. И если она до сих пор не устроена, ее осуждают и каждая версия имеет

Зацелована, околдована, С ветром в поле когда-то обвенчана, Вся ты словно в оковы закована, Драгоценная

Вам досталось много лестных слов И глаза и голос ваш хвалили, И что взгляд опаснее клинков, Тоже ведь

Тьмою здесь все занавешено и тишина как на дне… Ваше величество женщина, да неужели — ко мне?

Да, Вы со мною были не честны. Вы предали меня, и может статься, Не стоило бы вовсе разбираться, Нужны

Вот ведь как… явилась первой! Надо было опоздать, Где-нибудь в сторонке встать… Что поделать — сдали

У нас сегодня было бы смешно Решать вопрос о равноправье женщины, Он, как говорится, «обеспечено» И жизнью

Ты сидишь на нарах посреди Москвы. Голова кружится от слепой тоски. На окне — намордник, воля — за стеной

Вдоль маленьких домиков белых акация душно цветет. Хорошая девочка Лида на улице Южной живет.

Как стыдно одному ходить в кинотеатры без друга, без подруги, без жены, где так сеансы все коротковаты

Ты — женщина, ты — книга между книг, Ты — свернутый, запечатленный свиток; В его строках и дум и слов

Белые ночи — сплошное «быть может»… Светится что-то и странно тревожит — может быть, солнце, а может, луна.

О Елена, Елена, Елена, Как виденье, явись мне скорей. Ты бледна и прекрасна, как пена Озаренных луною морей.

Хороша эта женщина в майском закате, Шелковистые пряди волос в ветерке, И горенье желанья в цветах, в

Эллеферия, пред тобой 3атмились прелести другие, Горю тобой, я вечно твой. Я твой на век, Эллеферия!

Ты, кого я избрал, всех милей для меня. Сердце пылкого жар, свет очей для меня. В жизни есть ли хоть

Шиповник алый нежен? Ты — нежней. Китайский идол пышен? Ты — пышней. Слаб шахматный король пред королевой?

Кто-то думает ангел я… Кто-то видит во мне дьяволицу… Кто-то ищет в толпе меня… Кто-то взгляд мой поймать

Женщина курит на лавочке На многолюдной улице. Женщине всё до лампочки. Женщина не волнуется.