Стихи Брюсова Валерия

(Газелла) Пылают летом розы, как жгучий костер. Пылает летней ночью жесточе твой взор. Пьянит весенним

Я, еле качая веревки, в синели не различая синих тонов и милой головки летаю в просторе, крылатый как

(Семисложные рифмы) Ты — что загадка, вовек не разгадывающаяся! Ты — что строфа, непокорно не складывающаяся!

На высях дремлет бор сосновый; Глуха холодная волна; Закат загадочно-багровый В воде — горит, как сон лиловый;

Сердце, полное унынием, Обольсти лучом любви, Все пределы и все линии Беспощадно оборви! Пусть во мраке

Первый голос Отзвенели дни зимы, Вновь лазурью дышим мы, Сердцу сердца снова жаль, — Манит сладкий флореаль!

Нас влекут пурпурные ветрила, Нежен вздох павлиньих опахал, Терпкой влагой душно веет с Нила, В жгучей

Что за тени: ты ли, греза? Ты ли, дума о былом? Точно листьями береза Шевельнулась за стеклом.

Прекрасен, светел, венчан, златокрыл, Цвел гений Греции. Но предстояло Спаять в одно — халдейские начала

Ты был когда-то каменным утесом И знал лишь небо, даль да глубину. Цветы в долинах отдавались росам

Я жизнью пьян. Напиток жгучий По жилам разошелся… жжет. Не стынь, огонь, кипи и мучай, Кружи, влеки

Я устал от светов электрических, От глухих гудков автомобилей; Сердце жаждет снова слов магических, Радостных

Камни, камни! о вас сожаленье! Вы по земле мне родные! В жилах моих роковое биенье, Та же, все та же стихия.

Когда над городом сквозь пыль поют Глухие сны лимонного заката, И торсы дряблые сквозь тень снуют, —

Подражание Тристану Клингсору «Красная шапочка! Красная шапочка! Девочка, что ты спешишь? Видишь, порхает

Однажды Лев Свинью обидел, Да так, что целый лес ее позор увидел. Придя в великий гнев, Свинья донельзя

Лунный дьявол, бледно-матовые, Наклонил к земле рога. Взоры, призрачно-агатовые, Смотрят с неба на снега

Наш Агамемнон, наш Амфитрион И наш Орфей, царь области рубежной, Где Киммерии знойный Орион Чуть бросит

Мелькают дни, и с каждым новым годом Мне все ясней, как эта жизнь кратка; Столетия проходят над народом

Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое, Что месяц, гость небес, заглянет к нам в окно, Что грохот

Море — в бессильном покое, Образ движенья исчез. Море — как будто литое Зеркало ясных небес.

Мысленно, да! но с какой напряженностью Сквозь окна из книг озираем весь мир мы! Я пластался мечтой над

Нежно веет свежий ветер, Сладко млеет светлый Мэлар, Солнце медлит над закатом, Озарив огнями даль, —

Набегают вечерние тени, Погасает сиянье за далью. Облелеянный тихой печалью, Уронил я письмо на колени.

Ветер, сумрачно пророчащий, Всплеск волны, прибрежье точащей, Старых сосен скорбный скрип… Строго — древнее урочище!

Не как молния, смерти стрела, Не как буря, нещадна и зла, Не как бой, с грудой жертв без числа, Не как

Вкруг меня наклоняется хор возвратившихся дев… «Все напевы» Здравствуй, здравствуй, новая сестра, К нам

(Моностихи Авсония) Первый Юлий раскрыл чертоги царские Цезарь; Августу он передал и власть над градом, и имя;

Не тем горжусь я, Фебом отмеченный, Что стих мой звонкий римские юноши На шумном пире повторяют, Ритм

Я — океан, соленый и громадный; Люблю метать на берег пенный вал, Люблю ласкать, целуя пастью жадной

К стене причалил челн полночный, Упали петли из окна, И вот по лестнице непрочной Скользнула с высоты Она.

Как долго о прошлом я плакал, Как страстно грядущего ждал, И Голос — угрюмый оракул — «Довольно!

Тоненькие свечечки, Робкие, мерцают. Голосочки детские Басу отвечают. Слышно над склоненною толпой: «Со

Хоть иногда лампады Рок гасил, Рим до конца исполнил труд владыки, Он был свершен, когда, под вопль и

В пустыне, где царственный Нил Купает ступени могил; Где, лаврам колышимым вторя, Бьют волны Эгейского моря;

На этой ели благосклонной Покойся, ветхая свирель! С тобой я пел и хмель влюбленный, И вечер, страстью

Костра расторгнутая сила Двух тел сожгла одну мечту, И влага страсти погасила Последних углей красноту.

И утлый челн мой примет вечность В неизмеримость черных вод… Urbi et Orbi Пора! Склоняю взор усталый

Где я последнее желанье Осуществлю и утолю? Найду ль немыслимое знанье, Которое, таясь, люблю?

Я изменял и многому и многим, Я покидал в час битвы знамена, Но день за днем твоим веленьям строгим Душа

Моя дорога — дорога бури, Моя дорога — дорога тьмы. Ты любишь кроткий блеск лазури, Ты любишь ясность

С шумом на белые камни Черные волны находят, Мерно вставая рядами, Пенные головы клонят. Море ночное

1 Море, прибоем взмятеженным, К рельсам стальным, оприбреженным, Мечет лазурную гладь; Дали оттенком

День рассветает, встречая мечту… В сумраке дня я молитву прочту. Мутной зарей озарилось окно… Господи!

Он встал, как царь, в торжественной порфире, Укрыв под ней весь мировой простор, От скал Сахары до Шотландских

С пестрым мешком за плечами татарин, В чуйке облезлой веселый мужик, С дымной сигарой задумчивый барин

Все кончено! я понял безнадежность Меня издавна мучившей мечты… «Все напевы» Я безнадежность воспевал

Слезами блестящие глазки, И губки, что жалобно сжаты, А щечки пылают от ласки, И кудри запутанно-смяты.

Я к людям шел назад с таинственных высот, Великие слова в мечтах моих звучали. Я верил, что толпа надеется

Помнишь эту пурпурную ночь? Серебрилась на небе Земля И Луна, ее старшая дочь. Были явственно видны во