Стихи Брюсова Валерия
Ты вновь пришла, вновь посмотрела в душу, Смеешься над бессильным крикнуть: «Прочь!» Тот вечно раб, кто
Слава Нилу, в мир сошедшему, Слава Нилу, жизнь дающему! Свой исток во мраке кроющий, Светом сумрак заменяешь
Грезы быстрые, как чайки, Мчатся в область тайных снов, Но доносится с лужайки Стук крокетных молотков.
После тех самых путей и перепутий, Мимо зеркала теней, все напевы в мечтах, Под семицветием радуги медля
Сорок было их в воде холодной Озера, — страдавших за Христа. Близился конец их безысходный, Застывали
Мне стыдно ваших поздравлений, Мне страшно ваших гордых слов! Довольно было унижений Пред ликом будущих веков!
Потоком широким тянулся асфальт. Как горящие головы темных повешенных, Фонари в высоте, не мигая, горели.
И мирный вечера пожар Волна морская поглотила. Тютчев Свой круг рисуя все ясней, Над морем солнце опускалось
Подобна жизнь огням потешным, Раскрасившим пустую тень. Они сияют пляскам грешным, Но зажжены в Успеньев день.
Опять, опять я — близко, рядом! Мои слова расслышь, узнай! Тебя пугали в детстве адом, Тебе сулили в
В дни юности, на светлом небе, Признал я вещую звезду, И принял выпавший мне жребий, И за моей звездой иду.
Свет из небесных скважин С лазури льется, нежен, На степь и кровли хижин; Миг — робко-осторожен И с грустью
И снова ты, и снова ты, И власти нет проклясть! Как Сириус палит цветы Холодным взором с высоты, Так
Мой плющ расцветает; живые побеги Любовно обвили суровые нити. Садитесь на лавочку, дети, смотрите И
Вино ли пенится, Вокалом схвачено, — Солнечный сок? Мяч ля лаун-тенниса От удара удачного Взвихрил песок?
Заветные ветры! скользя по пустыне, Развейте мою молодую тоску, Пусть ляжет она, как посев, по песку
Посв. А. Курсинскому Летит земля на крыльях духа тьмы, Летит навстречу солнцу, И сонный город, и наш
Каждый день поминайте молитвой умильной Тех, кто молится нынче на ратных полях, Там, где Смерть веселится
Современность грохочет, грозит, негодует, Взрезом молний браздит наш уклончивый путь, Сон грядущего в
Весенней ночью встречу звон пасхальный Я сорок пятый раз… И вот мечта, вскрывая сумрак дальний, Лепечет
Строгий, холодный и властный Свет невосшедшего дня. Улицы мертво-бесстрастны, Путь убегает, маня.
Так это будет летом. Кисея Вся заблестит, пронизанная светом, И мне покажется в наряде этом Еще милее
Торжествовать! какие звуки! Их плеск расплесканный мне люб. Еще мне внятны эти руки И язвы впечатленных губ.
Пьяные лица и дымный туман… В дымке туманной лепечет фонтан. Отзвуки смеха и грубый вопрос… Блещут на
У перекрестка двух дорог Журчанье тихое фонтана; Источник скуден и убог; На камне надпись из Корана.
Июньских сумерек лесная Тишь, где все вычерты чисты, И свисла сеть волосяная Пред белой строчкой бересты. Откуда?
Я помню: мой корабль разбитый Стал у Фракийских берегов. О, кто ж явился мне защитой В чужой стране
Цветики убогие северной весны, Веете вы кротостью мирной тишины. Ландыш клонит жемчуг крупных белых слез
Каркайте, черные вороны, Мытые белыми вьюгами: По полю старые бороны Ходят за острыми плугами.
Мы — электрические светы Над шумной уличной толпой; Ей — наши рдяные приветы И ей — наш отсвет голубой!
Эту ночь я дышал тишиной. По таинственен был ускользающий сон. В эту ночь ты мечтала со мной.
Славный кот мой одноглазый, Мы с тобой вдвоем. Звезд вечерние алмазы Блещут за окном. Я вникаю в строфы
Я путешественник случайный, Бродяга в мире, дикий скиф, Любуюсь на земные тайны, На храм, на башню, па залив.
Камни, полдень, пыль и молот, Камни, пыль и зной. Горе тем, кто свеж и молод Здесь, в тюрьме земной!
Я — Клеопатра, я была царица, В Египте правила восьмнадцать лет. Погиб и вечный Рим, Лагидов нет, Мой
«Костей, бутылок продавать!» С мешком проходит он дворами. «Костей, бутылок продавать!» С мешком идет
1 Дай мне вечер, дай мне отдых, Солнце, к богу уходя. Тяжкий труд мой долог, долог, Вечеров нет для меня.
Над Озером Грез, где большие березы Любовно дрожат на вечерней заре, Они, в летний день, свои детские
Дождь весенний, дождь веселый, Дождь в умильный месяц май, — На леса, луга и долы Искры влаги рассыпай.
И вы, святыни снега, обесчещены, Следами палок осквернен ледник, И чрез зияющие трещины Ведет туристов
Продлись, продлись, очарованье! Ф. Тютчев Друг моих былых мечтаний, милый сон, Ты чредой чьих заклинаний
На поле жизненного боя, Где Рок влечет нас, как самум, — Душа возжаждала покоя, Молитв и одиноких дум!
Мы к ярким краскам не привыкли, Одежда наша — цвет земли; И робким взором мы поникли, Влачимся медленно в пыли.
(Богатые рифмы) Задумчиво я слушаю Хруст снега под ногой. Над морем и над сушею Мучительный покой.
День, из душных дней, что клеймены на рынке белых бредов; Где вдоль тротуаров кайманы лежат как свертки пледов;
Волной, как щупальцем огромным, Ты осязаешь землю. Ночь Темнеет над тобою, темным, Но ты, с лобзаньем
Чу! под окошком звенят колокольчики, Белые, синие, разных оправ; Листья ольхи завиваются в кольчики
(Сонет-акростих) Немеют волн причудливые гребня, И замер лес, предчувствуя закат. Как стражи, чайки на
Ночи светлой, ночи летней Сумрак лег над далью сонной. Цвет и краски незаметней, Воздух дышит благовонный.
Огни «электрических конок» Браздят потемневший туман, И зов колокольчиков звонок… Пускается в путь караван.