Стихи Брюсова Валерия

К стене причалил челн полночный, Упали петли из окна, И вот по лестнице непрочной Скользнула с высоты Она.

Как долго о прошлом я плакал, Как страстно грядущего ждал, И Голос — угрюмый оракул — «Довольно!

Тоненькие свечечки, Робкие, мерцают. Голосочки детские Басу отвечают. Слышно над склоненною толпой: «Со

Хоть иногда лампады Рок гасил, Рим до конца исполнил труд владыки, Он был свершен, когда, под вопль и

В пустыне, где царственный Нил Купает ступени могил; Где, лаврам колышимым вторя, Бьют волны Эгейского моря;

На этой ели благосклонной Покойся, ветхая свирель! С тобой я пел и хмель влюбленный, И вечер, страстью

Костра расторгнутая сила Двух тел сожгла одну мечту, И влага страсти погасила Последних углей красноту.

И утлый челн мой примет вечность В неизмеримость черных вод… Urbi et Orbi Пора! Склоняю взор усталый

Где я последнее желанье Осуществлю и утолю? Найду ль немыслимое знанье, Которое, таясь, люблю?

Я изменял и многому и многим, Я покидал в час битвы знамена, Но день за днем твоим веленьям строгим Душа

Моя дорога — дорога бури, Моя дорога — дорога тьмы. Ты любишь кроткий блеск лазури, Ты любишь ясность

С шумом на белые камни Черные волны находят, Мерно вставая рядами, Пенные головы клонят. Море ночное

1 Море, прибоем взмятеженным, К рельсам стальным, оприбреженным, Мечет лазурную гладь; Дали оттенком

День рассветает, встречая мечту… В сумраке дня я молитву прочту. Мутной зарей озарилось окно… Господи!

Он встал, как царь, в торжественной порфире, Укрыв под ней весь мировой простор, От скал Сахары до Шотландских

С пестрым мешком за плечами татарин, В чуйке облезлой веселый мужик, С дымной сигарой задумчивый барин

Все кончено! я понял безнадежность Меня издавна мучившей мечты… «Все напевы» Я безнадежность воспевал

Слезами блестящие глазки, И губки, что жалобно сжаты, А щечки пылают от ласки, И кудри запутанно-смяты.

Мы — те, об ком шептали в старину, С невольной дрожью, эллинские мифы: Народ, взлюбивший буйство и войну

Свиваются бледные тени, Видения ночи беззвездной, И молча над сумрачной бездной Качаются наши ступени. Друзья!

Помоги мне, мать-земля! С тишиной меня сосватай! Глыбы черные деля, Я стучусь к тебе лопатой.

1 Твой ум — глубок, что море! Твой дух — высок, что горы! 2 Пусть этот чайник ясный, В час нежный, отразит

Я жалкий раб царя. С восхода до заката, Среди других рабов, свершаю тяжкий труд, И хлеба кус гнилой —

Ты не сплетала венков Офелии, В руках не держала свежих цветов; К окну подбежала, в хмельном веселии

Губы мои приближаются К твоим губам, Таинства снова свершаются, И мир как храм. Мы, как священнослужители

Ее колени я целую. Тени Склоняются, целуя нас двоих. Весь мир вокруг застенчиво затих. Мы — вымысел безвестных

Казался ты и сумрачным и властным, Безумной вспышкой непреклонных сил; Но ты мечтал об ангельски-прекрасном

Не в первый раз мы наблюдаем это: В толпе опять безумный шум возник, И вот она, подъемля буйный крик

Ты не ведала слов отреченья. Опустивши задумчивый взор, Точно в церковь ты шла на мученья, Обнаженной

Как пойду я по бульвару, Погляжу на эту пару. Подарил он ей цветок — Темно-синий василёк. Я ль не звал

Белая роза дышала на тонком стебле. Девушка вензель чертила на зимнем стекле. Голуби реяли смутно сквозь

Ангел бледный, синеглазый, Ты идешь во мгле аллеи. Звезд вечерние алмазы Над тобой горят светлее.

Это они — соблазненные! — В час умилений ночных, — Усыпленные, полусонные… Не надо помнить об них.

(Рондо) Кто сожалеет о прекрасных днях, Мелькнувших быстро, тот печаль лелеет В дневных раздумьях и в

Лиловые тени легли по последнему снегу, Журча, по наклонам сбежали ручьями сугробы, Развеял по воздуху

Как пред грозой касатки низко Скользят над ровностью поляны, — Так в знак, что грозы боя близки, — Взгляни

(Секстина) Я безнадежность воспевал когда-то, Мечту любви я пел в последний раз. Опять душа мучительством

Когда Данте проходил по улице, девушки шептали: «Видите, как лицо его опалено адским пламенем!

В борьбе с весной редеет зимний холод, Сеть проволок свободней и нежней, Снег, потемневший, сложен в

Обманули твои, ах! поцелуи, Те, что ночь напролет я пил, как струи. Я мечтал навсегда насытить жажду

Мне жалко, что сегодня мне не пятнадцать лет, Что я не мальчик дерзкий, мечтательный поэт, Что мне не

День — сей сияющий покров. Тютчев В последний раз пропел петух, Уходят духи с тяжким стоном, И белый

Расплавлены устои жизни прежней, Над мировым костром мы взлет огня. Еще безумней и опять мятежней, Вихрь

Морской залив, вошедший в сушу Так далеко, Твою мечтательную душу Понять легко! Скале недвижной и холодной

Тосковать в снег весны, — о, банальные Песни праотцев, скок чрез огонь: С тигром крыться под своды бананные

(Одностопные ямбы) И ночи — короче, и тени — светлей, Щебечет, лепечет весенний ручей, Истомой знакомой

Предутреннего города виденья, Встающие, как призраки, с угла. В пустынном сквере мерные движенья Солдат;

Волны взбегают и пенятся, Волны на шумном прибое; Встанут и странно изменятся, Гаснут в минутном покое.

Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра, Ты давно меня любила, как Озириса

Вся красота тебе доступна! Тебе ясна ее звезда: И в глубине мечты преступной, И в безднах рабского труда.