Стихи Брюсова Валерия

Ветки, листья, три сучка, В глубь окна ползет акация. Не сорвут нам дверь с крючка, С Далью всласть могу

Что же ты плачешь, Девочка, — во сне? Голову прячешь На грудь ко мне? Ангел божий Любит, если смеются.

В ярком летнем свете, В сквере, в цветнике, Маленькие дети Возятся в песке: Гречники готовят, Катят колесо

Гравюра изображает снежную метель в пустынной горной местности; полузасыпанный снегом, лежит труп человека

К.Д. Бальмонту Нет, мой лучший брат, не прав ты: Я тебя не разлюблю! Мы плывем, как аргонавты, Душу вверив кораблю.

Город — дом многоколонный, Залы, храмы, лестниц винт, Двор, дворцами огражденный, Сеть проходов, переходов

Плыви, плыви рекой волнистой! Мы за утесом стережем И в знойный час, и в вечер мглистый С кинжалом, луком и копьем.

К нам немного доходит из прошлого мира, Из минувших столетий, — немного имен; Только редкие души, как

Зданья громадные стройте, Высьте над башнями башни, Сводом стеклянным закройте Свободные пашни;

И вдруг все станет так понятно: И жизнь земли, и голос рек, И звезд магические пятна, — И золотой настанет век.

Астарта! Астарта! И ты посмеялась, В аду нас отметила знаком своим, И ужасы пыток забылись как малость

1 Кенгуру бежали быстро, Я еще быстрей. Кенгуру был очень жирен, А я его съел. Пусть руками пламя машет

Шаги судьбы по камням мира, свисты Стрел Эроса, соль моря — любишь ты. Я — этой ночью звезд расцвет лучистый

Все как было, все как вечно. Победил и побежден! Рассечен дорогой млечной Бесконечный небосклон.

Упорный, упрямый, угрюмый, Под соснами взросший народ! Их шум подсказал тебе думы, Их шум в твоих песнях живет.

Луны холодные рога Струят мерцанье голубое На неподвижные снега; Деревья-призраки — в покое;

Тебе ль не жаль родимых побережий, Где так в садах благоуханны розы! Я здесь брожу, на сердце раны свежи

Стаял снег… земля, каменья, Облака и облака… Где же символ возрожденья, Детский лепет василька!

На побережьи речки быстрой Свой дом в уединеньи выстрой, В долу, что защищен отвесом Зеленых гор и.

Иоанне Б. Тихи дни и годы — годы в терему, Словно льются воды медленно во тьму. День неслышно тает, гаснет

Три яблока, излюбленных преданьем, Три символа земного мятежа, В саду веков, воссозданном сознаньем

Солнца уголь кругло-красный Бросил отблеск на снега. Мальчик скромный, мальчик страстный, Я ль сурова?

Улицей сонной и тихой В белом сиянии дня Шел он весело, лихо… Девушка — взоры склоня. Он выдавался нарядом

Стонет старая шарманка Вальс знакомый под окном. Ты глядишь, как иностранка Где-то в городе чужом.

Царил над миром рифм когда-то Я с самовластием волхва, И волю царственную свято Вершили верные слова.

Чей-то зов, как вздох усталый… Иль то шепчут чаши лилий, Те, что в узкие бокалы Стебли змейно опустили?

Шагам Юпитера пристало удаляться, Когда Венерины послышатся шаги. Адалис Мойры Слышишь! по узорам плит

(Перезвучия) Это — надгробные нении в память угасших любовей, Мигов, прошедших в томлении у роковых изголовий.

Я видел много городов, И малых и больших, Я слышал сонмы голосов, Гудящих в стенах их. Я видел склоны

Я не видал таинственных лесов Безудержной природы Индостана, Причудливых китайских городов И белых скал

1 Устремил я взгляд, Чуть защелкал соловей, На вечерний сад; Там, средь сумрачных ветвей, Месяц — мертвого бледней.

Четыре девочки по четырнадцати лет На песчаной площадке играют в крокет. Молоточек поставят между ног, и — стук!

Авто, что Парижем шумят, Колонны с московской ионией, — Мысль в напеве кругами двумя: Ей в грядущие ль

Безлюдье. Глушь. Зеленоватый Свет. Но в тиши есть голоса, — Те, чем живут, те, чем чреваты В июльски

Люблю вечерний свет, и первые огни, И небо бледное, где звезд еще не видно. Как странен взор людей в

Печемся о многом, — Одно на потребу: Стоять перед богом Со взорами к небу. Но божье — вселико, Небесное

Месяц в дымке отуманенной В тусклом небе, словно раненый, Обессиленный лежит. Все огни давно погашены;

О, если б я мог быть невинным, как ты, Как ты — отзвук лазурного эхо! — Беспечно видеть твои черты, С

Мы — гребень встающей волны. «Tertia Vigilia» Мы были гребень волны взнесенной… Но белой пеной окроплены

Жизнь трепетов любви не старит, Где ближе гибель — зорче страсть, Так бред блаженств с Еленой Парид Знал

Люди! Вы слышите: Звон похоронный? Что же вы дышите Леностью сонной! Что же в беспечности Радостей ждете!

На улицах красные флаги, И красные банты в петлице, И праздник ликующих толп; И кажется: властные маги

Да, на дороге поколений, На пыли расточенных лет, Твоих шагов, твоих движений Остался неизменный след.

Небо чернело с огнями, Море чернело без звезд. Плотно обложен камнями Был изогнутый объезд.

Фонарей отрубленные головы На шестах безжизненно свисли, Лишь кое-где оконницы голые Светами сумрак прогрызли.

Отдамся ль я случайному наитью, Сознательно ль — кую и правлю стих — Я все ж останусь телеграфной нитью

Певцами всей земли прославлен Я, хитроумный Одиссей, Но дух мой темен и отравлен, И в памяти гнездится змей.

Она любила строй беспечный Мечтаний, уводящих вдаль, Цветы, снежинки, пояс млечный И беспричинную печаль.

Освобожденная Россия, — Какие дивные слова! В них пробужденная стихия Народной гордости — жива!

Единый раз свершилось чудо: Порвалась связь в волнах времен. Он был меж нами, и отсюда Смотрел из мира