Стихи Брюсова Валерия

Кто глаза ее оправил В завлекательный магнит? Вместо сердца камень вставил, Желтый камень хризолит?

Еще надеяться — безумие. Смирись, покорствуй и пойми; Часами долгого раздумия Запечатлей союз с людьми.

По твоей улыбке сонной Лунный отблеск проскользнул. Властный, ласковый, влюбленный, Он тебе призыв шепнул.

Над морем из серого крепа, На призрачно-розовом шелке, Труп солнца положен; у склепа Стоят паруса — богомолки

Звезда затеплилась стыдливо, Столпились тени у холма; Стихает море; вдоль залива Редеет пенная кайма.

Дуй, дуй, Дувун! Стон тьмы по трубам, Стон, плач, о чем? по ком? Здесь, там — По травам, ржавым, ах!

И снопа дрожат они, грезы бессильные, Бессильные грезы ненужной любви; Как сестры, как братья, ряды кипарисные

(Дактиле-хореические дистиха) 1 Ты не в гробнице лежишь, под украшенным лирою камнем: Шумного моря простор

В темном поле, в темном поле Бродит Альма без дороги; В темном поле, в темном поле Видит вход в шалаш убогий.

Небо четко, небо сипе, Жгучий луч палит поля; Смутно жаждущей пустыней Простирается земля; Губы веющего

Я был разорван мукой страстной, Язвим извилистой тоской, Когда безмерный, но безгласный Во тьме ты вырос

Две тени милые, два данные судьбой Мне ангела… Пушкин Как ангел тьмы и ангел света, Две тени строгие

— Солнце! Солнце! Снова! Снова ты со мной! — Что же будет, что же будет с прежней тьмой? — Тьма исчезнет

Утром жадно пахнут розы, Утром грезы грезят вслух — И холодный бог Спинозы Для меня и нем, и глух.

Строгий, холодный и властный Свет невосшедшего дня. Улицы мертво-бесстрастны, Путь убегает, маня.

Так это будет летом. Кисея Вся заблестит, пронизанная светом, И мне покажется в наряде этом Еще милее

Торжествовать! какие звуки! Их плеск расплесканный мне люб. Еще мне внятны эти руки И язвы впечатленных губ.

Пьяные лица и дымный туман… В дымке туманной лепечет фонтан. Отзвуки смеха и грубый вопрос… Блещут на

У перекрестка двух дорог Журчанье тихое фонтана; Источник скуден и убог; На камне надпись из Корана.

Июньских сумерек лесная Тишь, где все вычерты чисты, И свисла сеть волосяная Пред белой строчкой бересты. Откуда?

Я помню: мой корабль разбитый Стал у Фракийских берегов. О, кто ж явился мне защитой В чужой стране

Цветики убогие северной весны, Веете вы кротостью мирной тишины. Ландыш клонит жемчуг крупных белых слез

Каркайте, черные вороны, Мытые белыми вьюгами: По полю старые бороны Ходят за острыми плугами.

Мы — электрические светы Над шумной уличной толпой; Ей — наши рдяные приветы И ей — наш отсвет голубой!

Эту ночь я дышал тишиной. По таинственен был ускользающий сон. В эту ночь ты мечтала со мной.

Славный кот мой одноглазый, Мы с тобой вдвоем. Звезд вечерние алмазы Блещут за окном. Я вникаю в строфы

Я путешественник случайный, Бродяга в мире, дикий скиф, Любуюсь на земные тайны, На храм, на башню, па залив.

Камни, полдень, пыль и молот, Камни, пыль и зной. Горе тем, кто свеж и молод Здесь, в тюрьме земной!

Я — Клеопатра, я была царица, В Египте правила восьмнадцать лет. Погиб и вечный Рим, Лагидов нет, Мой

«Костей, бутылок продавать!» С мешком проходит он дворами. «Костей, бутылок продавать!» С мешком идет

1 Дай мне вечер, дай мне отдых, Солнце, к богу уходя. Тяжкий труд мой долог, долог, Вечеров нет для меня.

Над Озером Грез, где большие березы Любовно дрожат на вечерней заре, Они, в летний день, свои детские

Дождь весенний, дождь веселый, Дождь в умильный месяц май, — На леса, луга и долы Искры влаги рассыпай.

И вы, святыни снега, обесчещены, Следами палок осквернен ледник, И чрез зияющие трещины Ведет туристов

Продлись, продлись, очарованье! Ф. Тютчев Друг моих былых мечтаний, милый сон, Ты чредой чьих заклинаний

На поле жизненного боя, Где Рок влечет нас, как самум, — Душа возжаждала покоя, Молитв и одиноких дум!

Мы к ярким краскам не привыкли, Одежда наша — цвет земли; И робким взором мы поникли, Влачимся медленно в пыли.

(Богатые рифмы) Задумчиво я слушаю Хруст снега под ногой. Над морем и над сушею Мучительный покой.

День, из душных дней, что клеймены на рынке белых бредов; Где вдоль тротуаров кайманы лежат как свертки пледов;

Волной, как щупальцем огромным, Ты осязаешь землю. Ночь Темнеет над тобою, темным, Но ты, с лобзаньем

Чу! под окошком звенят колокольчики, Белые, синие, разных оправ; Листья ольхи завиваются в кольчики

(Сонет-акростих) Немеют волн причудливые гребня, И замер лес, предчувствуя закат. Как стражи, чайки на

Ночи светлой, ночи летней Сумрак лег над далью сонной. Цвет и краски незаметней, Воздух дышит благовонный.

Огни «электрических конок» Браздят потемневший туман, И зов колокольчиков звонок… Пускается в путь караван.

Пора бы жизнь осмыслить, подытожить; Уже в былом — сороковой порог, И, если дни на счет годов помножить

Опять встречаю с дрожью прежней, Венеция, твой пышный прах! Он величавей, безмятежней Всего, что создано в веках!

Растут дома; гудят автомобили; Фабричный дым висит на всех кустах; Аэропланы крылья расстелили В облаках.

Блажен, кто пал, как юноша Ахилл, Прекрасный, мощный, смелый, величавый, В начале поприща торжеств и

Слова теряют смысл первоначальный, Дыханье тайны явно для души, В померкшем зеркале твои глаза печальны

Маниту! Маниту! Маниту! Ты благ, ты мудр, ты велик! Маниту! Маниту! Услышь мой крик! В небесах, в облаках