Стихи Бокова Виктора

Проводил ночные поезда, Промелькнула ты в ночном халатике. Выхожу на связь с тобой, звезда, Выхожу на

На Мамаевом кургане тишина, За Мамаевым курганом тишина, В том кургане похоронена война, В мирный берег

Откуда начинается Россия? С Курил? С Камчатки? Или с Командор? О чем грустят глаза ее степные Над камышами

Материя сия бесплотна, В руках нести ее нетрудно. Рембрандт писал свои полотна, А Моцарт изваял на струнах.

О, музыка! Ты царь в короне, Ты бог, что для людей поет. Особенно, когда Скавронский Шопена с клавиш раздает.

Без муравья вселенная пуста! Я в этом убежден, товарищи. Он смотрит на меня с куста И шевелит усами понимающе.

Я видел Русь у берегов Камчатки. Мне не забыть, наверно, никогда: Холодным взмывом скал земля кончалась

Присматривайтесь к опытным рукам! Они в морщинах и в набухших венах. Я находился вместе с ними сам В

Отчего у нас в поселке У девчат переполох, Кто их поднял спозаранок, Кто их так встревожить мог?

Лето — мята, Лето — лен. я-то, я-то, Я — влюблен! В это поле И межу, Где по клеверу Хожу. В эти сосны

Не за стеною монастырской Микула сошку мастерил, А на равнине богатырской, Где ворон каркал и парил.

Я люблю твои глаголы: «Не приду», «Не жди», «Не плачь». Я люблю твои ладони, Принимающие мяч.

В упряжке оленя Лети, мое стихотворенье! Тяни над лесами, как вальдшнеп, Все дальше и дальше.

— Не надо, не спеши на мне жениться!- Ты мне сказала, умница моя.- Ведь это счастье может и разбиться

Человеку несут Апельсины, печенье. Для него уже это Не имеет значенья. Он глядит на людей Снисходительно-строго

Возвращаюсь к природе, к себе, К первозданной основе и сути. Ежедневной суровой борьбе Я учусь у себя

В этот вьюжный неласковый вечер, Когда снежная мгла вдоль дорог, Ты накинь, дорогая, на плечи Оренбургский

Скажи, человек, чего же тебе не хватает? Зачем ты нахмурился? Или увидел врага? Зима, говоришь, надоела.

Кому мы обязаны тем что за нашим столом Веселье и песни, а в доме светло и просторно? Toму мы обязаны

От модности не требуйте народности, Народность — это почва, это плуг. И только по одной профнепригодности

Книга – учитель, Книга – наставница, Книга – близкий товарищ и друг. Ум, как ручей, высыхает и старится

Год был ягодный, Год грибной, С яркой радугой За спиной. С земляникою По буграм, С голубикою По углам.

На Ваганьковском кладбище осень и охра, Небо — серый свинец пополам с синевой. Там лопаты стучат, но

Встречаемся у Вечного огня, Подолгу смотрим на живые пряди. Я знаю, что твоя родня Погибла от бомбежки

Отыми соловья от зарослей, От родного ручья с родником, И искусство покажется замыслом, Неоконченным

Прекрасный подмосковный мудрый лес! Лицо лесной реки в зеленой раме. Там было много сказок и чудес, Мы

Цвет черемухи пахнет порохом, Лебединые крылья в крови. Уезжает четвертый Дорохов, Мать родимая, благослови!

Помоги мне, золотая рыбка, Дай мне то, чего я пожелаю. Не прошу я «Волгу» и квартиру, Не прошу постов

Сердце Шопена в костеле Святого Креста. Тесно ему в замурованной каменной урне. Встал бы владелец его

Облака меняют очертания, Ощутимость, цвет, величину. Вот кому всю жизнь давай скитания И оседлость наша

В Сызрани черемуха цетет. В Вологде еще не начинала, Там весна еще не ночевала, В Сызрани — прописана, живет.

Сначала спины темнеют от пота, Потом они белеют от соли, Потом они тупеют от боли, И все это вместе зовется — работа!

Кто придумал глиняную вятскую? Этой красоте я в плен сдаюсь. С песней русской, залихватскою Я ее сравнить

Русь — распаханная равнина. Друг ей — плуг, неприятель — меч. Терпелива она и ранима, Потому ее надо беречь.

Ничего я не знаю нежней иван-чая! Своего восхищенья ни с кем не делю. Он стоит, потихоньку головкой качая

Вот и состарилась Павловна! Силы бывалой не стало. Никуда-то она не плавала, Никуда-то она не летала.

Как любовь начинается? Кто мне ответит? Как цветок раскрывается? Кто объяснит? Просыпаешься утром, и

Тепло ль тебе, вечер, ходить по земле босиком? Не зябко ль? Не дать ли чего-нибудь на ноги, милый?

Красиво одеваемся, не спорю! Тончайшие шелка и шерсти есть. Но я признаюсь, я от вас не скрою Моих тревог

У гармошки я рос, У рязанских страданий. Сколько песен в душе, Сколько песенных слов! Голубиная ругань

Без свирели, без флейты, без скрипки, Без певучести соловья Что бы значили эти улыбки, Что везде караулят меня?

Когда возводили собор Покрова на Нерли, Все самое лучшее в сердце своем берегли. И каждый положенный

Мед… молоко… Масло с редькою в сборе… Недалеко До поваренной соли. Съел я ее — Не измерить кулем, даже

Не руби березы белой, Не губи души лесной, Не губи и зла не делай, А особенно весной, Не губи, не тронь

Мне чужда отгороженность сада, Не люблю сквозь заборы глядеть. Мне людей обязательно надо Локтем, словом

Я в рай не попаду — я слишком грешен! Жалеть ли, сокрушаться ли о том? Мне будет раем громкий дождь черешен

Девочку назвали Дарья. Дедушка просил об этом, Бабушка того хотела. Молодая мать сияла: — Дайте Дашеньку скорее!