Стихи Высоцкого Владимира
Почему всё не так? Вроде — всё как всегда: То же небо — опять голубое, Тот же лес, тот же воздух и та
Мы рвём — и не найти концов. Не выдаст чёрт — не съест свинья. Мы сыновья своих отцов, Но блудные мы сыновья.
На Братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов
Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем. Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом
Я вам мозги не пудрю — Уже не тот завод: В меня стрелял поутру Из ружей целый взвод. За что мне эта злая
Люблю тебя сейчас Не тайно — напоказ. Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю. Навзрыд или смеясь
Всего лишь час дают на артобстрел — Всего лишь час пехоте передышки, Всего лишь час до самых главных
Когда вода Всемирного потопа Вернулась вновь в границы берегов, Из пены уходящего потока На сушу тихо
Если друг оказался вдруг И не друг, и не враг, а — так; Если сразу не разберёшь, Плох он или хорош, —
Черный человек Мой чёрный человек в костюме сером. Он был министром, домуправом, офицером. Как злобный
Я не люблю фатального исхода. От жизни никогда не устаю. Я не люблю любое время года, Когда веселых песен не пою.
Посмотришь — сразу скажешь: «Это кит, А вот — дельфин, любитель игр и танцев»… Лицо же человека состоит
Запомню, оставлю в душе этот вечер, И встречу с друзьями, и праздничный стол. Сегодня я сам — самый главный
В Азии, в Европе ли Родился озноб — Только даже в опере Кашляют взахлёб. Не поймёшь, откуда дрожь, —
Войны и голодухи натерпелися мы всласть, Наслушались, наелись уверений, И шлёпнули царя, а после — временную
Чужие карбонарии, Закушав водку килечкой, Спешат в свои подполия Налаживать борьбу. А я лежу в гербарии
Жил-был один чудак, Он как-то раз, весной, Сказал чуть-чуть не так — И стал невыездной. А может, что-то
За окном — Только вьюга, смотри, Да пурга, да пурга… Под столом — Только три, только три Сапога, сапога…
Хотя до Малого и МХАТ-ра Дойти и ближе, и скорей, Но зритель рвётся в наш театр Сквозь строй штыков и патрулей.
Лукоморья больше нет, От дубов простыл и след. Дуб годится на паркет — так ведь нет: Выходили из избы
Мы воспитаны в презренье к воровству И ещё — к употребленью алкоголя, В безразличье к иностранному родству
Нам вчера прислали Из рук вон плохую весть: Нам вчера сказали, Что Алёха вышел весь. Как же так!
О нашей встрече что там говорить! — Я ждал её, как ждут стихийных бедствий. Но мы с тобою сразу стали
Я весь в свету, доступен всем глазам, Я приступил к привычной процедуре: Я к микрофону встал, как к образам…
Всего один мотив Доносит с корабля; Один аккредитив — На двадцать два рубля. А жить ещё две недели, Работы
Рты подъездов, уши арок и глаза оконных рам Со светящимися лампами-зрачками!.. Все дневные пассажиры
Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел, Потрусили за ствол — он упал, упал… Вот вам песня о том, кто
И это был воскресный день — и я не лазил по карманам: «В воскресенье — отдыхать» — вот мой девиз.
Суров же ты, климат охотский, — Уже третий день ураган. Встаёт у руля сам Крючковский, На отдых — Федотов Иван.
Хоть нас в наш век ничем не удивить, Но к этому мы были не готовы: Дельфины научились говорить!
Весна ещё в начале — Ещё не загуляли, Но уж душа рвалася из груди. И вдруг приходят двое С конвоем, с конвоем.
Не обрывается сказка концом. Помнишь, тебя мы спросили вначале: Что остаётся от сказки потом — После
Нет друга, но смогу ли Не вспоминать его — Он спас меня от пули И много от чего. Ведь если станет плохо
Было так — я любил и страдал. Было так — я о ней лишь мечтал. Я её видел тайно во сне Амазонкой на белом коне.
Так случилось — мужчины ушли, Побросали посевы до срока, Вот их больше не видно из окон — Растворились
Что ни слух — так оплеуха! Что ни мысли — грязные. Жисть-жистяночка, житуха! Житие прекрасное!
Быть может, о нём не узнают в стране И не споют в хоралах, Он брал производную даже во сне И сдачу считал
Ты роли выпекала, как из теста: Жена и мать, невеста и вдова… И реки напечатанного текста В отчаянные
И фюрер кричал, от завода бледнея, Стуча по своим телесам, Что если бы не было этих евреев, То он бы
Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты Даже в самой невинной игре, Не давай заглянуть в свои карты И до
Нынче очень сложный век. Вот — прохожий… Кто же он? Может, просто человек, Ну а может быть, шпион!
Не зря лягушата сидят — Посажены дом сторожить, А главный вопрос лягушат: Впустить — не впустить?
Семь дней усталый старый Бог В запале, в зашоре, в запаре Творил убогий наш лубок И каждой твари — по паре.
Полное название: Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука Не хватайтесь за чужие талии
В суету городов и в потоки машин Возвращаемся мы — просто некуда деться! И спускаемся вниз с покорённых
Чтоб не было следов, повсюду подмели… Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте: Мой финиш — горизонт, а
Какой был бал! Накал движенья, звука, нервов! Сердца стучали на три счёта вместо двух. К тому же дамы
Здравствуй, «Юность», это я, Аня Чепурная, Я ровесница твоя, То есть молодая. То есть мама говорит, Внука
Под собою ног не чую — И качается земля… Третий месяц я бичую, Так как списан подчистую С китобоя-корабля.
Один музыкант объяснил мне пространно, Что будто гитара свой век отжила: Заменят гитару электроорганы