Стихи Высоцкого Владимира

У меня гитара есть — расступитесь, стены! Век свободы не видать из-за злой фортуны! Перережьте горло

Мне каждый вечер зажигают свечи, И образ твой окуривает дым, И не хочу я знать, что время лечит, Что

Дурацкий сон, как кистенём, Избил нещадно. Невнятно выглядел я в нём И неприглядно. Во сне я лгал и предавал

Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу. Наверно, я погиб: робею, а потом Куда мне до неё — она была в

Возвратился друг у меня Неожиданно. Бабу на меня поменял — Где же это видано? Появился друг, Когда нет

{Первое стихотворение, написано восьмиклассником Володей Высоцким 8 марта 1953 г. на смерть И.

Я сказал врачу: «Я за все плачу!» За грехи свои, за распущенность. Уколи меня, — я сказал врачу, — Утоли

Свои обиды каждый человек — Проходит время и — забывает. А моя печаль — как вечный снег: Не тает, не тает.

Боксы и хоккеи — мне на какого чёрта! В перспективе — челюсти или костыли. А лёгкая атлетика — королева

Письмо в редакцию телевизионной передачи Дорогая передача! Во субботу, чуть не плача, Вся Канатчикова

Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный! Во первых строках письма шлю тебе привет.

Сегодня в нашей комплексной бригаде Прошёл слушок о бале-маскараде. Раздали маски кроликов, Слонов и

В Азии, в Европе ли Родился озноб — Только даже в опере Кашляют взахлёб. Не поймёшь, откуда дрожь, —

Войны и голодухи натерпелися мы всласть, Наслушались, наелись уверений, И шлёпнули царя, а после — временную

Чужие карбонарии, Закушав водку килечкой, Спешат в свои подполия Налаживать борьбу. А я лежу в гербарии

Жил-был один чудак, Он как-то раз, весной, Сказал чуть-чуть не так — И стал невыездной. А может, что-то

За окном — Только вьюга, смотри, Да пурга, да пурга… Под столом — Только три, только три Сапога, сапога…

Хотя до Малого и МХАТ-ра Дойти и ближе, и скорей, Но зритель рвётся в наш театр Сквозь строй штыков и патрулей.

Лукоморья больше нет, От дубов простыл и след. Дуб годится на паркет — так ведь нет: Выходили из избы

Мы воспитаны в презренье к воровству И ещё — к употребленью алкоголя, В безразличье к иностранному родству

Нам вчера прислали Из рук вон плохую весть: Нам вчера сказали, Что Алёха вышел весь. Как же так!

О нашей встрече что там говорить! — Я ждал её, как ждут стихийных бедствий. Но мы с тобою сразу стали

Я весь в свету, доступен всем глазам, Я приступил к привычной процедуре: Я к микрофону встал, как к образам…

Всего один мотив Доносит с корабля; Один аккредитив — На двадцать два рубля. А жить ещё две недели, Работы

Рты подъездов, уши арок и глаза оконных рам Со светящимися лампами-зрачками!.. Все дневные пассажиры

Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел, Потрусили за ствол — он упал, упал… Вот вам песня о том, кто

И это был воскресный день — и я не лазил по карманам: «В воскресенье — отдыхать» — вот мой девиз.

Суров же ты, климат охотский, — Уже третий день ураган. Встаёт у руля сам Крючковский, На отдых — Федотов Иван.

Хоть нас в наш век ничем не удивить, Но к этому мы были не готовы: Дельфины научились говорить!

Весна ещё в начале — Ещё не загуляли, Но уж душа рвалася из груди. И вдруг приходят двое С конвоем, с конвоем.

Не обрывается сказка концом. Помнишь, тебя мы спросили вначале: Что остаётся от сказки потом — После

Нет друга, но смогу ли Не вспоминать его — Он спас меня от пули И много от чего. Ведь если станет плохо

Было так — я любил и страдал. Было так — я о ней лишь мечтал. Я её видел тайно во сне Амазонкой на белом коне.

Так случилось — мужчины ушли, Побросали посевы до срока, Вот их больше не видно из окон — Растворились

Что ни слух — так оплеуха! Что ни мысли — грязные. Жисть-жистяночка, житуха! Житие прекрасное!

Быть может, о нём не узнают в стране И не споют в хоралах, Он брал производную даже во сне И сдачу считал

Ты роли выпекала, как из теста: Жена и мать, невеста и вдова… И реки напечатанного текста В отчаянные

И фюрер кричал, от завода бледнея, Стуча по своим телесам, Что если бы не было этих евреев, То он бы

Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты Даже в самой невинной игре, Не давай заглянуть в свои карты И до

Нынче очень сложный век. Вот — прохожий… Кто же он? Может, просто человек, Ну а может быть, шпион!

Не зря лягушата сидят — Посажены дом сторожить, А главный вопрос лягушат: Впустить — не впустить?

Семь дней усталый старый Бог В запале, в зашоре, в запаре Творил убогий наш лубок И каждой твари — по паре.

Полное название: Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука Не хватайтесь за чужие талии

В суету городов и в потоки машин Возвращаемся мы — просто некуда деться! И спускаемся вниз с покорённых

Чтоб не было следов, повсюду подмели… Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте: Мой финиш — горизонт, а

Какой был бал! Накал движенья, звука, нервов! Сердца стучали на три счёта вместо двух. К тому же дамы

Здравствуй, «Юность», это я, Аня Чепурная, Я ровесница твоя, То есть молодая. То есть мама говорит, Внука

Под собою ног не чую — И качается земля… Третий месяц я бичую, Так как списан подчистую С китобоя-корабля.

Один музыкант объяснил мне пространно, Что будто гитара свой век отжила: Заменят гитару электроорганы

Торопись — тощий гриф над страною кружит! Лес — обитель твою — по весне навести: Слышишь — гулко земля