Стихи Высоцкого Владимира

Четыре года рыскал в море наш корсар, В боях и штормах не поблекло наше знамя, Мы научились штопать паруса

Во хмелю слегка Лесом правил я. Не устал пока — Пел за здравие, А умел я петь Песни вздорные: «Как любил

На голом на плацу, на вахтпараде, В казарме, на часах — все дни подряд Безвестный, не представленный

Не покупают никакой еды — Все экономят вынужденно деньги: Холера косит стройные ряды, Но люди вновь смыкаются

И душа, и голова, кажись, болит — Верьте мне, что я не притворяюсь. Двести тыщ — тому, кто меня вызволит!

Не пессимист Вы и не циник, И Вы — наш друг! А что нам надо? Желаем Вам ещё полтинник — Без перемен…

Схлынули вешние воды, Высохло всё, накалилось. Вышли на площадь уроды — Солнце за тучами скрылось.

Отчего не бросилась, Марьюшка, в реку ты, Что же не замолкла-то навсегда ты, Как забрали милого в рекруты

Как по Волге-матушке, по реке-кормилице — Всё суда с товарами, струги да ладьи… И не притомилася, и не

Подымайте руки, в урны суйте Бюллетени, даже не читав! Помереть от скуки! Голосуйте, Только, чур, меня

Зачем мне считаться шпаной и бандитом — Не лучше ль податься мне в антисемиты: На их стороне хоть и нету

В тюрьме Таганской нас стало мало — Вести по-бабски нам не пристало. Дежурный по предбаннику Всё бьёт —

Всему на свете выходят сроки, А соль морская въедлива, как чёрт. Два мрачных судна стояли в доке, Стояли

Я ЯК-истребитель, мотор мой звенит, Небо — моя обитель, Но тот, который во мне сидит, Считает, что он

В заповеднике (вот в каком — забыл) Жил да был Козёл — роги длинные, Хоть с волками жил, не по-волчьи

В Москву я вылетаю из Одессы На лучшем из воздушных кораблей. Спешу не на пожар я и не на премьеру пьесы

Красное, зелёное, жёлтое, лиловое, Самое красивое — а на твои бока! А если что дешёвое, то — новое, фартовое

Мы бдительны — мы тайн не разболтаем,— Они в надёжных жилистых руках, К тому же этих тайн мы знать не

Если бы спросили вас о том, Хотите ли вы стать скотом — Что бы вы ответили, Что бы вы ответили, ну-ка, скажите?

Неужто здесь сошёлся клином свет, Верней, клинком ошибочных возмездий… И было мне неполных двадцать лет

Отпустите мне грехи мои тяжкие, Хоть родился у реки и в рубашке я! Отпустите мою глотку, друзья мои

Прохода нет от этих начитанных болванов: Куда ни плюнь — доценту на шляпу попадёшь! Позвать бы пару опытных

Нам ни к чему сюжеты и интриги: Про всё мы знаем, про всё, чего ни дашь. Я, например, на свете лучшей

Пока вы здесь в ванночке с кафелем Моетесь, нежитесь, греетесь, В холоде сам себе скальпелем Он вырезает

Прошу прощения заране, Что всё, рассказанное мной, Случилось не на поле брани, А вовсе даже просто —

Мы все живём как будто, но Не будоражат нас давно Ни паровозные свистки, Ни пароходные гудки.

То бишь о чём? — о невесте я: Стерва и малость скупа, Очень красивая, бестия, С ямкой в районе пупа.

Что же ты, зараза, бровь себе подбрила, Для чего надела, понял, синий свой берет! И куда ты, стерьва

Икона висит у них в левом углу — Наверно, они молокане, Лежит мешковина у них на полу, Затоптанная каблуками.

Торопись указ зачесть, Изданный не зря: «Кто заступится за честь Батюшки-царя, Кто разбойника уймёт Соловья, —

Поздно говорить и смешно. Не хотела, но Что теперь скрывать — всё равно Дело сделано… Был весны угар

… кругом, словно голенький, Вспоминаю и мать, и отца — Грустно им. Гуляют параноики, Чахлые сажают деревца.

Холодно, метёт кругом, я мёрзну и во сне, Холодно и с женщиной в постели… Встречу ли знакомых я — морозно

Мне — не-стрелю и акыну — Многим в пику, в назиданье, Подарили вы картину Без числа и без названья. Что на ней?

Гололёд на Земле, гололёд, Целый год напролёт — гололёд, Будто нет ни весны, ни лета. Чем-то скользким

Знать бы всё до конца бы и сразу б Про измену, тюрьму и рочок, Но… друзей моих пробуют на зуб, Но… цепляют

На Филиппинах бархатный сезон, Поклонники ушли на джонках в море, Очухался маленько чемпион, Про всё

Неизвестно одной моей бедной мамане, Что я с самого детства «сижу», Что держу я какую-то фигу в кармане

Этот рассказ мы с загадки начнём — Даже Алиса ответит едва ли: Что остаётся от сказки потом, После того

Мы браво и плотно сомкнули ряды, Как пули в обойме, как карты в колоде: Король среди нас — мы горды

В жёлтой жаркой Африке, В центральной её части, Как-то вдруг вне графика Случилося несчастье.

I. Я раззудил плечо — трибуны замерли, Молчанье в ожидании храня. Эх, что мне мой соперник — Джонс ли

Я только малость объясню в стихе — На всё я не имею полномочий… Я был зачат, как нужно, во грехе — В

Ах! В поднебесье летал лебедь чёрный, младой да проворный. Ах! Да от лёта устал одинокий, да смелый

Прошла пора вступлений и прелюдий, Всё хорошо — не вру, без дураков: Меня к себе зовут большие люди

I. Подготовка Я кричал: «Вы что там, обалдели? Что ж вы уронили шахматный престиж!» А мне сказали в нашем

Подшит крахмальный подворотничок, На голенище серый шрам от стека, И вот легли на спусковой крючок Бескровные

Шёл я, брёл я, наступал то с пятки, то с носка. Чувствую — дышу и хорошею… Вдруг тоска змеиная, зелёная

Растревожили в логове старое зло, Близоруко взглянуло оно на восток. Вот поднялся шатун и пошёл тяжело —

На стене висели в рамах бородатые мужчины. Все в очочках на цепочках, по-народному — в пенсне.