Стихи Высоцкого Владимира

Благодать или благословение Ниспошли на подручных твоих — Дай нам, Бог, совершить омовение, Окунаясь

Подходи, народ, смелее — Слушай, переспрашивай! Мы споём про Евстигнея — Государя нашего. Вы себе представьте

Дорога, дорога — счёта нет шагам, И не знаешь, где конец пути, По дороге мы идём по разным сторонам И

Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном. Где твои семнадцать бед? На Большом Каретном.

Вагоны не обедают, Им перерыва нет. Вагоны честно бегают По лучшей из планет. Вагоны всякие, Для всех

Всю туманную серую краску — В решето! Расскажи мне красивую сказку Ни про что! Пусть история будет пространной

I. Вступительное слово Про Витьку Кораблёва И друга закадычного — Ваню Дыховичного Что случилось с пятым «А»?

Если б водка была на одного, Как чудесно бы было! Но всегда выпивать — на троих, Но всегда покурить — на двоих.

Шагают актёры в ряд, Дышат свободно. Каждый второй — лауреат Или народный. Нас тоже манила слава, Мы

Как засмотрится мне нынче, как задышится?! Воздух крут перед грозой, крут да вязок. Что споётся мне сегодня

Вот послал Господь родителям сыночка: Люльку в лодку переделать велел. Мореплаватель родился одиночка

Только Венька — нету слов! — Четыре-ста-рожил «Антимиров»!

Новые левые — мальчики бравые С красными флагами буйной оравою, Чем вас так манят серпы да молоты?

Парад-алле, не видно кресел, мест. Оркестр шпарил марш, и вдруг, весь в чёрном, Эффектно появился шпрехшталмейстр

У моря, у порта Живёт одна девчонка — Там моряков до чёрта Из дальних разных стран, загадочных стран.

Была пора — я рвался в первый ряд, И это всё от недопониманья, Но с некоторых пор сажусь назад: Там

Помню, я однажды и в очко, и в стос играл, С кем играл — не помню этой стервы. Я ему тогда двух сук из

«Граждане! Зачем толкаетесь, На скандал и ссору нарываетесь — Сесть хотите? дальняя дорога?

Над Шере-метьево В ноябре третьего — Метео-условия не те. Я стою встревоженный, Бледный, но ухоженный

Один чудак из партии геологов Сказал мне, вылив грязь из сапога: «Послал же бог на головы нам олухов!

Эврика! Ура! Известно точно То, что мы потомки марсиан. Правда это Дарвину пощёчина: Он большой сторонник обезьян.

От границы мы Землю вертели назад — Было дело сначала. Но обратно её закрутил наш комбат, Оттолкнувшись

Эх, недаром говорится: Мастер дела не боится, Пусть боится дело это Ваню — мастера паркета.

Сто сарацинов я убил во славу ей — Прекрасной Даме посвятил я сто смертей! Но сам король, лукавый сир

Стреляли мы по черепу — на счастье. И я был всех удачливей в стрельбе. Бах! Расколол на три неравных

За нашей спиною остались паденья, закаты… Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый злёт! Мне хочется

Ну вот и всё! Закончен сон глубокий! Никто и ничего не разрешает! Я ухожу, отдельный, одинокий По полю

Ты, Дик, — не дик, ты, Финн, — не финн: Ты — гордый сын славян-поляков. Высоцкий счастлив, как кретин

Знаю, Когда по улицам, по улицам гуляю, Когда по лицам ничего не понимаю. И в нос, в глаз, в рот, в пах

Нам говорят без всякой лести: «Без вас от скуки мы умрём!» И мы всегда и всюду вместе — Везде втроём

Нынче мне не до улыбок, Я возле дома иду, Слишком уж много ошибок Сделано в этом году. И что ни шаг

I. Спасите, спасите! О ужас, о ужас — Я больше не вынырну, если нырну. Немного проплаваю, чуть поднатужась

Час зачатья я помню неточно — Значит память моя однобока, Но зачат я был ночью, порочно И явился на свет

У меня долги перед друзьями, А у них зато — передо мной, Но своими странными делами И они чудят, и я чудной.

Десять тысяч — и всего один забег остался. В это время наш Бескудников Олег зазнался: Я, говорит, болен

Мы из породы битых, но живучих, Мы помним всё, нам память дорога. Я говорю как мхатовский лазутчик, Заброшенный

Ты не вейся, чёрный ворон, Не маши бойцу крылом, Не накличешь сердцу горя, Всё равно своё возьмём!

Так дымно, что в зеркале нет отраженья И даже напротив не видно лица, И пары успели устать от круженья…

Я верю в нашу общую звезду, Хотя давно за нею не следим мы, — Наш поезд с рельс сходил на всем ходу —

Про меня говорят: «Он, конечно, не гений!» Да, согласен — не мною гордится наш век, Интегральных и даже

У кого на душе только тихая грусть, Из папье-маше это лёгкий груз. Знаете, может быть, правы те, Кто

Ну чем же мы, солдаты, виноваты, Что наши пушки не зачехлены? Пока ещё ершатся супостаты — Не обойтись

Вдруг словно канули во мрак Портреты и врачи, Жар от меня струился, как От доменной печи. Я злую ловкость

Шут был вор: он воровал минуты — Грустные минуты тут и там. Грим, парик, другие атрибуты Этот шут дарил

Сегодня не слышно биенье сердец — Оно для аллей и беседок. Я падаю, грудью хватая свинец, Подумать успев

Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных трофеев и мирных костров Жили книжные дети, не

Возвращаюся с работы, Рашпиль ставлю у стены, Вдруг в окно порхает кто-то Из постели от жены!

В дорогу — живо! Или — в гроб ложись. Да! Выбор небогатый перед нами. Нас обрекли на медленную жизнь

Бродят по свету люди разные, Грезят они о чуде — Будет или не будет? Стук — и в этот вечер Вдруг тебя замечу!

Хорошо, что за рёвом не слышалось звука, Что с позором своим был один на один: Я замешкался возле открытого