Стихи Высоцкого Владимира

Вы мне не поверите и просто не поймёте: В космосе страшней, чем даже в дантовском аду, — По пространству-времени

Я помню райвоенкомат: «В десант не годен — так-то, брат. Таким как ты там невпротык…» И дальше — смех

Я был и слаб, и уязвим, Дрожал всем существом своим, Кровоточил своим больным, Истерзанным нутром.

Ну вот, исчезла дрожь в руках, Теперь — наверх! Ну вот, сорвался в пропасть страх Навек, навек.

Всю Россию до границы Царь наш кровью затопил, А жену свою, царицу, Колька Гришке уступил. За нескладуху-неладуху

Замок временем срыт и укутан, укрыт В нежный плед из зелёных побегов, Но… развяжет язык молчаливый гранит

Катерина, Катя, Катерина! Всё в тебе, ну всё в тебе по мне! Ты, как ёлка, стоишь рупь с полтиной, Наряди

Комментатор из своей кабины Кроет нас для красного словца, Но недаром клуб «Фиорентины» Предлагал мильон

Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты, И хрипят табуны, стервенея, внизу. На глазах от натуги худеют

Миф этот в детстве каждый прочёл — Чёрт побери! Парень один к счастью прошёл Сквозь лабиринт.

Всё позади: и КПЗ, и суд, И прокурор, и даже судьи с адвокатом. Теперь я жду, теперь я жду, куда, куда

Граждане, ах, сколько ж я не пел, но не от лени — Некому: жена — в Париже, все дружки — сидят.

Я скачу позади на полслова На нерезвом коне, без щита. Я похож не на ратника злого, А скорее — на злого шута.

И приехал в Анадырь Кохановский-богатырь. Повезло Анадырю — Я, б…, точно говорю.

За тобой ещё нет Пройденных дорог, Трудных дел, долгих лет И больших тревог. И надежно заглушён Ночью улиц гул.

И кто вы суть? Безликие кликуши? Куда грядёте — в Мекку ли в Мессины? Модели ли влачите к Монпарнасу?

Деятели спорта и культуры, Разрешите новшество внедрить: Поменять фигуры на шампуры, Чтоб не сразу сильно перепить!

Не писать стихов мне и романов, Не читать фантастику в углу — Я лежу в палате наркоманов, Чувствую —

От скучных шабашей Смертельно уставши, Две ведьмы идут и беседу ведут: «Ну что ты, брат-ведьма?

Вот это да, вот это да! Сквозь мрак и вечность-решето, Из зала Страшного суда Явилось то — не знаю что.

Я изучил все ноты от и до, Но кто мне на вопрос ответит прямо? Ведь гаммы начинают с ноты «до» И ею же

Подумаешь, в семье не очень складно, Подумаешь, неважно с головой, Подумаешь, с работою неладно, — Скажи

Как в селе Большие Вилы, Где ещё сгорел сарай, Жили-были два громилы Огромадной жуткой силы — Братья

На краю края земли, где небо ясное Как бы вроде даже сходит за кордон, На горе стояло здание ужасное

В этот день мне так не повезло — Я лежу в больнице как назло, В этот день все отдыхают, Пятилетие справляют

Ещё бы не бояться мне полётов, Когда начальник мой Е. Б. Изотов, Жалея вроде, колет, как игла: «Эх!

Дорога сломала степь напополам, И неясно — где конец пути. По дороге мы идём по разным сторонам И не

Как да во лесу дремучем По сырым дуплам да и сучиям И по норам по барсучьим Мы скучаем и канючим.

Потеряю истинную веру, Больно мне за наш СССР! Отберите орден у Насеру — Не подходит к ордену Насер!

Слева бесы, справа бесы. Нет, по новой мне налей! Эти — с нар, а те — из кресел, — Не поймёшь, какие злей.

Угадаешь ли сегодня, ёлки-палки, Что засядет нам назавтра в черепа?! Я, к примеру, собираю зажигалки

А мы живём в мертвящей пустоте, — Попробуй, надави — так брызнет гноем… И страх мертвящий заглушаем воем

Вы были у Беллы? Мы были у Беллы — Убили у Беллы День белый, день целый. И пели мы Белле, Молчали мы

Не чопорно и не по-светски — По человечески меня Встречали в Северодонецке Семнадцать раз в четыре дня.

Поздравить мы тебя решили (Пусть с опозданием большим — У нас с детьми заботы были): Живи сто лет на

Нет прохода и давно В мире от нахалов, Мразь и серость пьют вино Из чужих бокалов. В виде тряпок видел

«Эй, кто там крикнул «ай-ай-ай?» — «Ну я! Я, Кролик Белый». — «Опять спешишь?» — «Прости, Додо, так много

Ах, на кого я только шляп не надевал! Mon Dieu! С такими головами разговаривал! Такие шляпы им на головы

Мой друг уехал в Магадан — Снимите шляпу, снимите шляпу! Уехал сам, уехал сам — Не по этапу, не по этапу.

На дистанции — четвёрка первачей, Каждый думает, что он-то побойчей, Каждый думает, что меньше всех устал

Я вчера закончил ковку — Я два плана залудил — И в загранкомандировку От завода угодил. Копоть-сажу смыл

Истома ящерицей ползает в костях, И сердце с трезвой головой не на ножах, И не захватывает дух на скоростях

Когда наши устои уродские Разнесла революция в прах, Жили-были евреи Высоцкие, Не известные в высших кругах.

Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену, За мною пёс — Судьба моя, беспомощна, больна. Я гнал её каменьями

Побудьте день вы в милицейской шкуре — Вам жизнь покажется наоборот. Давайте выпьем за тех, кто в МУРе

У тебя глаза — как нож: Если прямо ты взглянёшь — Я забываю, кто я есть и где мой дом; А если косо ты

«В груди душа словно ёрзает, Сердце в ней горит будто свечка. И в судьбе — как в ружье: то затвор заест

Меня опять ударило в озноб, Грохочет сердце, словно в бочке камень,— Во мне живёт мохнатый злобный жлоб

Я спросил тебя: «Зачем идёте в гору вы? — А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой. — Ведь Эльбрус и с

Слухи по России верховодят И со сплетней в терции поют. Ну а где-то рядом с ними ходит Правда, на которую плюют.