Стихи Юрия Левитанского
Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку — каждый выбирает для себя.
— Что происходит на свете?— А просто зима. — Просто зима, полагаете вы?— Полагаю. Я ведь и сам, как умею
— Кто-то так уже писал. Для чего ж ты пишешь, если кто-то где-то, там ли, здесь ли, точно так уже писал!
Люблю осеннюю Москву в ее убранстве светлом, когда утрами жгут листву, опавшую под ветром. Огромный медленный
Вот мною не написанный рассказ. Его эскиз. Невидимый каркас. Расплывчатые контуры сюжета. А самого рассказа
Вежливый доктор в старинном пенсне и с бородкой, вежливый доктор с улыбкой застенчиво-кроткой, как мне
В ожидании дел невиданных из чужой страны в сапогах, под Берлином выданных, я пришел с войны.
Горящей осени упорство! Сжигая рощи за собой, она ведет единоборство, хотя проигрывает бой.
Что я знаю про стороны света? Вот опять, с наступлением дня, недоступные стороны света, как леса, обступают меня.
Не березы, не рябины и не черная изба — всё топазы, всё рубины, всё узорная резьба. В размышленья погруженный
Светлый праздник бездомности, тихий свет без огня. Ощущенье бездонности августовского дня. Ощущенье бессменности
Снегом времени нас заносит — все больше белеем. Многих и вовсе в этом снегу погребли. Один за другим
Когда на экране, в финальных кадрах, вы видите человека, уходящего по дороге вдаль, к черте горизонта,—
Он лежит на траве под сосной на поляне лесной и, прищурив глаза, неотрывно глядит в небеса — не мешайте
Как я спал на войне, в трескотне и в полночной возне, на войне, посреди ее грозных и шумных владений!
Вдали полыхнула зарница. Качнулась за окнами мгла. Менялась погода — смениться погода никак не могла.
Мне нравится иронический человек. И взгляд его, иронический, из-под век. И черточка эта тоненькая у рта
Я видел сон — как бы оканчивал из ночи в утро перелет. Мой легкий сон крылом покачивал, как реактивный самолет.
Замирая, следил, как огонь подступает к дровам. Подбирал тебя так, как мотив подбирают к словам.
Вы помните песню про славное море? О парус, летящий под гул баргузина! …Осенние звезды стояли над логом
Как зарок от суесловья, как залог и попытка мою душу уберечь, в эту книгу входит море — его слог, его
За стеною голоса и звон посуды. Доводящие до умопомраченья разговоры за стеною, пересуды и дебаты философского значенья.
Мы не от старости умрем — От старых ран умрем… С. Гудзенко Опоздало письмо. Опоздало письмо.
Что делать, мой ангел, мы стали спокойней, мы стали смиренней. За дымкой метели так мирно клубится наш
…И уже мои волосы — ах, мои бедные кудри! — опадать начинают, как осенние первые листья в тишине опадают.
Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен и тема угадана, а потом все быстрей и быстрей, подчиняясь
Годы двадцатые и тридцатые, словно кольца пружины сжатые, словно годичные кольца, тихо теперь покоятся
Не брести мне сушею, а по северным рекам плыть! Я люблю присущую этим северным рекам прыть.
Здесь обычай древний не нарушат. В деревянный ставень постучи — чай заварят, валенки просушат, теплых
И убивали, и ранили пули, что были в нас посланы. Были мы в юности ранними, стали от этого поздними.
Грач над березовой чащей. Света и сумрака заговор. Вечно о чем-то молчащий, неразговорчивый загород.
Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет. А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет. А потом в стене
Всего и надо, что вглядеться,- боже мой, Всего и дела, что внимательно вглядеться,- И не уйдешь, и некуда
День все быстрее на убыль катится вниз по прямой. Ветка сирени и Врубель. Свет фиолетовый мой.
Вот приходит замысел рисунка. Поединок сердца и рассудка. Иногда рассудок побеждает: он довольно трезво
Моя любовь к тебе — как горная вершина или волна солоноватая морская. Все, чем я жил и чем живу, она