Стихи Зинаиды Гиппиус

Ужель прошло — и нет возврата? В морозный день, заветный час, Они, на площади Сената, Тогда сошлися в

В зеленом шуме листьев вешних, В зеленом шорохе волны, Я вечно жду цветов нездешних Еще несознанной весны.

Припав к моему изголовью, ворчит, будто выстрелы, тишина; запекшейся черной кровью ночная дыра полна.

Небеса унылы и низки, Но я знаю — дух мой высок. Мы с тобой так странно близки, И каждый из нас одинок.

Над озером, высоко, Где узкое окно, Гризельды светлоокой Стучит веретено. В покое отдаленном И в замке — тишина.

Господи, дай увидеть! Молюсь я в часы ночные. Дай мне еще увидеть Родную мою Россию. Как Симеону увидеть

А вы никогда не видали? В саду или в парке — не знаю, Везде зеркала сверкали. Внизу, на поляне, с краю

Единый раз вскипает пеной И рассыпается волна. Не может сердце жить изменой, Измены нет: любовь — одна.

Не слушайте меня, не стоит: бедные Слова я говорю; я — лгу. И если в сердце знанья есть победные,- Я

Порой всему, как дети, люди рады И в легкости своей живут веселой. О, пусть они смеются! Нет отрады Смотреть

Я стал жесток, быть может… Черта перейдена. Что скорбь мою умножит, Когда она — полна? В предельности

Пойдем на весенние улицы, Пойдем в золотую метель. Там солнце со снегом целуется И льет огнерадостный хмель.

Расточитесь, духи непослушные, Разомкнитесь, узы непокорные, Распадитесь, подземелья душные, Лягте, вихри

Мешается, сливается Действительность и сон, Все ниже опускается Зловещий небосклон — И я иду и падаю

Две нити вместе свиты, Концы обнажены. То «да» и «нет» не слиты, Не слиты — сплетены. Их темное сплетенье

Есть счастье у нас, поверьте, И всем дано его знать. В том счастье, что мы о смерти Умеем вдруг забывать.

Тёмные мысли — серые птицы… Мысль одинокая нас не живит: Смех ли ребёнка, луч ли денницы, Струн ли дрожание

Смотрю на море жадными очами, К земле прикованный, на берегу… Стою над пропастью — над небесами,- И улететь

Совсем не плох и спуск с горы: Кто бури знал, тот мудрость ценит. Лишь одного мне жаль: игры… Ее и мудрость

Дитя, потерянное всеми… Все это было, кажется в последний, В последний вечер, в вешний час… И плакала

Блевотина войны — октябрьское веселье! От этого зловонного вина Как было омерзительно твое похмелье

Девочка в сером платьице… Косы как будто из ваты… Девочка, девочка, чья ты? Мамина… Или ничья.

Давно печали я не знаю, И слез давно уже не лью. Я никому не помогаю, Да никого и не люблю.

У каждого свои волшебные слова. Они как будто ничего не значат, Но вспомнятся, скользнут, мелькнут едва

У каждого, кто встретится случайно Хотя бы раз — и сгинет навсегда, Своя история, своя живая тайна, Свои

Как ветер мокрый, ты бьешься в ставни, Как ветер черный, поешь: ты мой! Я древний хаос, я друг твой давний

Преодолеть без утешенья, Все пережить и все принять. И в сердце даже на забвенье Надежды тайной не питать,-

Я в себе, от себя, не боюсь ничего, Ни забвенья, ни страсти. Не боюсь ни унынья, ни сна моего — Ибо всё

Мы, умные,- безумны, Мы, гордые,- больны, Растленной язвой чумной Мы все заражены. От боли мы безглазы

Слова, рождённые страданьем, Душе нужны, душе нужны. Я не отдам себя молчаньям, Слова как знаки нам даны.

Не осуждай меня, пойми: Я не хочу тебя обидеть, Но слишком больно ненавидеть,- Я не умею жить с людьми.

Моя душа во власти страха И горькой жалости земной. Напрасно я бегу от праха — Я всюду с ним, и он со мной.

Качаются на луне Пальмовые перья. Жить хорошо ли мне, Как живу теперь я? Ниткой золотой светляки Пролетают, мигая.

             Д.В.Философову Вечер был ясный, предвесенний, холодный, зелёная небесная высота — тиха.

Один я в келии неосвещённой. С предутреннего неба, из окна, Глядит немилая, холодная весна.

Безумные годы совьются во прах, Утонут в забвенье и дыме. И только одно сохранится в веках Святое и гордое имя.

Изнемогаю от усталости, Душа изранена, в крови… Ужели нет над нами жалости, Ужель над нами нет любви?

О Ирландия, океанная, Мной не виденная страна! Почему ее зыбь туманная В ясность здешнего вплетена?

Струись, Струись, Холодный ключ осенний. Молись, Молись, И веруй неизменней. Молись, Молись, Молитвой

Рабы, лгуны, убийцы, тати ли — Мне ненавистен всякий грех. Но вас, Иуды, вас, предатели, Я ненавижу больше всех.

В моей душе нет места для страданья: Моя душа — любовь. Она разрушила свои желанья, Чтоб воскресить их вновь.

Он принял скорбь земной дороги, Он первый, Он один, Склонясь, умыл усталым ноги Слуга — и Господин.

На лунном небе чернеют ветки… Внизу чуть слышно шуршит поток. А я качаюсь в воздушной сетке, Земле и

Стоны, Стоны, Истомные, Бездонные, Долгие звоны Похоронные, Стоны, Стоны… Жалобы, Жалобы на Отца… Жалость

Великий грех желать возврата Неясной веры детских дней. Нам не страшна ее утрата, Не жаль пройденных ступеней.

Предутренний месяц на небе лежит. Я к месяцу еду, снег чуткий скрипит. На дерзостный лик я смотрю неустанно

Всегда чего-нибудь нет,- Чего-нибудь слишком много… На все как бы есть ответ — Но без последнего слога.

О, берегитесь, убегайте От жизни легкой пустоты. И прах земной не принимайте За апельсинные цветы.

Не знаю я, где святость, где порок, И никого я не сужу, не меряю. Я лишь дрожу пред вечною потерею: Кем

Приманной легкостью играя, Зовет, влечет свободный стих. И соблазнил он, соблазняя, Ленивых, малых и простых.